– Ты вещий, княже, тебе все ведомо, – ответил тот с поклоном.

– Еще что просишь?

Купец поклонился еще ниже, полез за пазуху и осторожно выудил оттуда берестяной свиток.

– Верховный жрец полянский – Яроок – слово тебе шлет.

– Наконец-то. Давно ждал.

– Просил сохранить и в самые руки правителя новоградского передать. Уф… Так оно и пред всеми богами сделано, да не осудят они меня.

– Не осудят. Ты все правильно сделал. Никому про то, кроме нас троих и богов, разумеется, знать не дóлжно. И лишне говорить, чтобы язык за зубами держал, – молвил Олег, принимая грамоту.

– Само собой разумеется. Ежели ответ будет… – молвил купец и застыл, ожидая решения новгородского владыки.

– Будет, – ответил Олег, просматривая бересту, – приходи завтра к полудню. Сейчас ступай! Ноне не держу тебя. Мне поразмыслить теперь надобно. А завтра жду, сбежать не вздумай. Послужишь – в накладе не останешься. Расскажешь мне, что ведомо про пути хазаров, как дань собирают, как через воды переправляются, где броды имеют… И роду твоему до скончания времен хватит тогда и славы, и почета.

Купец кивнул, попятился и исчез в дверях.

Письмо обращения не имело, вроде бы и к Олегу Новгородскому, но, может, и к предшественнику.

– Не знал, старик, достоверно, что на северах творится. Ведал разве, что верой мы своей не поступились, а миссионеров ромейских взашей прогнали, – догадался Олег.

– Стало быть так, Осколод?! Или как тебя нынче кличут? – бросил он в пустоту горницы уже какие-то мгновения спустя, сопоставляя читаное и слышанное.

Прозревая грядущие пути, он, был жив Рюрик, уже отправлял доверенных людей пытать след, разведать, разузнать, разнюхать. Тут пригодились оборотистые русы: как бы соль везут, да меха, да воск с медами, а сами выспрашивают, выискивают, запоминают.

Страна хазаров, по их словам, была степная, далеко на юго-восток. О хазарах говорили, что научены дремать в седле, доверившись своим лошадям. И потому в несколько переходов от своего передового града Шаркилы они достигают самих днепровских порогов. Почти у каждого хазарина есть лошадь на смену, но ее не ведут в поводу. Всех лошадей собирают в табуны и гонят следом за войском.

Прежде жили в палатках да кибитках, существовали мясом скота и рыб, дикими зверьми и разбоем. Но в стольном граде Итиле, где самое великое смешение народов, теперь знают и виноделие, и как сады растить. Там их зимовище, а лето и осень ходят на Запад и на Восток, обирая данников от Киева до Булгара.

– Спешенными они рубиться не умеют, – сообщал другой источник, – но в конном строю их никто не превзошел. Точно многоглавый хоботастый змей – так растекается по степи хазарская лавина, охватывая противника.

– Строя не знают они и в темноте не бьются, – доносил третий. – Потому ночью окружают они лагерь сотнями кибиток, в коих прячутся лучники. Луки у них короткие, не то что у нас, и сильно изогнуты, мечи у них тоже кривые, потому рубить могут лишь одной стороной, зато и легкие. А раны длинные, секущие. Теряешь много крови.

В колчане держат два десятка стрел, но в сече сходятся, лишь истощив этот запас, на поясе у каждого хазарина висит нож, а у седла пять или шесть сажен крепких ременных веревок для вязания пленных…

Оказалось, что хазары к тому же искусно владеют копьями. И прежде чем начать сечу, всегда выезжает вперед войска поединщик. Коли он побеждает, за ним следует и все хазарское полчище. Секрета тут Олег не увидел. Сызмальства готовят таких бойцов, чтобы могли воодушевить прочих своим ратным примером. Берегут, в бою прикрывают собой. А то и вовсе это любимцы и телохранители ихнего предводителя.

Есть у полян примета. По весне, когда пашут да сеют, не жди хазаров, а вот настанет пора урожайная, тогда и являются супостаты. Мало что князь киевский от степняка откупается, чем богат, на пути своем на земле славян хазары хозяйствуют помимо того князя и приговаривают: «Когда едят из одной миски – кто-то наедается, а кто-то остается голодным».

* * *

Когда стараниями древнего Яроока толпа горожан притихла, Олег шагнул ей навстречу и, уперев окровавленный посох в досчатую мостовую, заговорил так:

– Все ли слышали разговор наш, господа киевляне? А то мне не лень и повторить. Я – великий князь новгородский, Олег, не с войною к вам пришел, а с делом. Явился суд чинить, прознав о беззаконии.

Проведали мы на Севере, что давно неправдою полнится земля Киевская. Коли нарушены божьи законы, гнев небожителей неотвратим. Из-за вас, соседи, житья вашего неправедного, обрушится он на все языцы корня Словенова!

А не князьям ли блюсти обычаи и законы, сберегая народ от кары богов? Стало быть, и мне беречь мой город, ныне мою землю Новгородскую. Потому пришел я в Киев и Лес от Степи охранить, да и сказать пришел. Забыли вы, киевляне, гордость, а через правителя своего и честь потеряли! Вся страна славянская вас, русов-полян, клянет, что по рекам ходите, да свободных людей хватаете почем зря, и торгуете за презренные дирхемы единокровниками.

Не потому ли родные боги отвернулись от Киева, что правил тут враль и клятвопреступник?!

Хитростью да посулами увлек Осколод неокрепшие умы за собою – поманил с Ильменя русов за добычей. Им еще Гостомысл вверил в попечение подступы к державе северной, но увел Осколод сынов русских Царьград воевать. И забыли русы те, где скончевают век родители, на шелка да злато-серебро купились.

Зарекался Осколод на род Рюриков с мечом ходить, но воевал он верный нам Полоцк. Немало храбрых варягов пало тогда.

Говорил, что от хазаров Киев стережет, а сам же с теми степняками договор имел – вольных в рабство обращал и прибыль с того получал год от года великую. И не то еще худо, что от дедовской веры отрекся. А то худо, что именем нового бога считал себя вправе судить единоплеменников.

Удача давно отвернулась от князя вашего! Лишь замыслил идти на полочан – лишился Осколод сына через булгар, да не внял знамению, а кривичей не победил. Со степняком ряд имел – разметала буря лодьи под Царьградом. Покрестился Осколод с Дирою да воями – вынули богини судеб из чрева княгини наследника. А бесплодная жена княжеская – вся земля бесплодна, неурожайна. Так ли реку, Яроок?!

– Верны слова твои, княже! – поддержал Олега верховный жрец. – Отняли боги Удачу у Осколода.

– Но ведь знамение было! – крикнули из толпы. – Не съело пламя Святое Евангелие!

– Наслышан, наслышан я и про «великое чудо» с неопалимою книгою. Но по всему видать, что Осколод был еще и глуп. А вы вслед за ним – глупцы!

Воцарилось напряженное молчание.

– Да, есть на свете волшебство, – продолжал Олег. – Есть и могучие, неведомые смертному человеку Силы. Но не всякое чудо от богов происходит. Иной раз тайное мастерство за откровение божье принимается. Али не слышали, что у ромеев хитрый огонь издревле имеется, с кораблей на врагов пышущий? Рукотворен он, но за семью замками: как рождается пламя – ромеи хранят свой секрет. Так отчего бы им и защиту от огня не выдумать? Вот и смекайте, чудо ли то али надувательство!