– Здесь, внизу, войны нам неведомы, мое дорогое дитя.

– Этот человек, мой друг, о котором я говорю, тоже часто вводит себя в п?ук. Его отец где-то здесь, в Нижнем мире среди вас. Имя моего друга Ханра ТолрамКетинет. Я хочу просить тебя через отца Ханры передать ему от меня весточку и узнать, где он теперь и что с ним, ибо мне настоятельно необходимо связаться с ним письмом.

Шаннана молчала. По прошествии некоторого безвременья шипящей тишины мать снова заговорила с королевой.

– Мое дорогое дитя, в твоем мире нет способа одному человеку договориться с другим и достигнуть при этом полного понимания, так мало вы знаете друг о друге. Здесь же мы достигаем абсолютной завершенности. Как только плоть утрачивает значение и изменяется, надобность в тайне отпадает.

– Я знаю, матушка, - молвила душа королевы, страшащаяся такой предельной завершенности отношений. Она неоднократно слышала об этом и всякий раз испытывала противоречивые чувства. Одно это понятие многое проясняло в сути бытия почтенных останков. После длительного изменения достигалась некая высшая ступень взаимопонимания, когда любой призыв мог свободно разноситься меж надлежащими пластами останков подобно легкому бризу, не знающему препятствий и шелестящему в тихой желтизне праха, как в сухой палой листве под деревьями.

Душе пришлой приходилось при этом испытывать трудности, ее выдержка проверялась на прочность. Фантомы Верхнего мира со звуком скворчащего в жаровне масла продолжали сочиться к ней. Занавес взлетал, и откуда-то доносилась шелестящая музыка смерти. Душа королевы начала медленно возвращаться, неспособная более удерживаться в подземном мире, поскольку мать перестала помогать ей и ободрять ее.

Наконец, пронизав обсидиановые толщи, ответ на посланную весть вернулся к Шаннане. Друг дочери все еще пребывал среди живых. Духи и тени его рода свидетельствовали о том, что лишь недавно он спускался к ним и разговаривал с ними. Во время этой недавней встречи боевые части, которыми командовал молодой генерал, находились вблизи деревни под названием Ут Фо, расположенной в джунглях Чвартской возвышенности, что в западной части края, носящего имя Рандонан.

– Благодарю тебя, матушка, это все, что я хотела узнать, - воскликнула из последних сил душа королевы, следом безмолвно послав вниз ощутимый всплеск благодарности.

Пыхнув из горла облачком праха, дух матери проговорил на прощание:

– Нам, обитателям безмятежного Нижнего мира, бесконечно жаль вас, ослепленных своей физической оболочкой. Нам, бесплотным, дано драгоценное разумение возможности общаться посредством высших голосов, понимание которых лежит за пределами способностей вашего слабого ума. Приди же к нам скорее и увидь и услышь мир таким, каков он есть. Мы ждем тебя!

Но слабая душа знала, что это обычный призыв старости, и не вняла ему. Живые и мертвые не способны были понять друг друга, ибо находились по разные стороны существования; единственной связующей их нитью был п?ук.

Еще раз прокричав вниз слова благодарности и извинения, королева устремилась к земной тверди, точно поднимающийся из глубин к солнечным бликам морской глади пузырек воздуха. Снизу ей освещала дорогу золотая искра, некогда бывшая дикой Шаннаной, сверху ждал край свежего воздуха и вольного движения.

Окончательно придя в себя, королева МирдемИнггала отпустила советника СарториИрвраша. Расставаясь с историком, она искренне поблагодарила его за оказанную услугу деликатного свойства, ни словом не обмолвившись о том, что узнала во время п?ука и свидания с мертвыми.

Как только СарториИрвраш ушел, королева королев призвала к себе Мэй ТолрамКетинет, сестру того далекого неведомого, о чьей судьбе она справлялась в царстве теней. Королева хотела принять ванну, что было частью ритуала возвращения из п?ука, и Мэй ТолрамКетинет предстояло помочь ей в омовении. На этот раз королева оттирала свое тело с удвоенным тщанием, словно короткое пребывание в объятиях смерти замарало ее.

– Я хочу инкогнито сходить в город. Ты будешь сопровождать меня. Принцесса Татро останется во дворце. Приготовь нам с тобой крестьянское платье.

Оставшись одна, королева МирдемИнггала написала письмо генералу ТолрамКетинету, предупреждая его о готовящихся во дворце тревожных переменах. Подписав письмо, королева сложила его и запечатала личной печатью, потом, спрятав в кожаный мешочек, запечатала тот другой печатью, еще более крепкой, чем первая.

Стараясь не обращать внимания на головокружение и слабость, разливающуюся по телу, королева облачилась в принесенную вскоре Мэй ТолрамКетинет одежду, незаметно спрятав кожаный мешочек с письмом в ее складках.

– Мы выйдем через боковые ворота дворца.

Через боковые ворота можно было уйти из дворца никем не замеченным. У главных же дворцовых ворот целыми днями толпились попрошайки, нищие и прочий назойливый люд. Кроме того, у главных ворот торчали на кольях головы преступников, от которых на жаре шел ужасный смрад.

Миновав вышколенного стража, даже не удостоившего их взглядом, и выйдя из ворот, королева и фрейлина принялись спускаться по дороге-серпантину к городу. По расчетам королевы, в этот час король ЯндолАнганол скорее всего спал. От отца Орел унаследовал привычку подниматься рано на рассвете и, появляясь в короне на дворцовом балконе перед подданными, принимать приветствия и поклоны. Эта традиция имела целью не только поддержание в народе чувства уверенности и безопасности; каждый увидевший короля спозаранок немедленно проникался уверенностью, что тот, как говорится, подобно «распоследнему крестьянину», начинал вершить дела с восходом солнца, стараясь за время своего долгого рабочего дня многое успеть во имя нации. Мало кто знал, что, размявшись на балконе, король возвращался в спальню, где отдыхал еще несколько часов.

Над городом Матрассилом плыли тяжелые облака. Опаляющий ветер, «дыхание пустыни», прилетая с юга, пытался сорвать с женщин одежду, задувал под накинутые на голову шали и иссушал глаза, вынуждая ежесекундно моргать, смачивая их влагой. Добравшись до аллеи у подножия дворцового холма, королева и ее фрейлина вздохнули с облегчением, несмотря на то, что здесь тоже клубилась пыль, вздымаемая их каблуками.

– Заглянем в церковь и получим благословение, - сказала МирдемИнггала.

В конце аллеи начиналась городская улица, на которой стояла одна из весьма многочисленных в Матрассиле церквей - довольно высокое здание с уступами, скругленными в древних борлиенских традициях церковной архитектуры. Большая часть храмового сооружения как правило располагалась под землей, над поверхностью возвышалась только малая часть увенчанной куполом культовой постройки. Таким образом отцы церкви выражали свое желание жить под землею, в этой обители Берущих - святых выходцев из Панновала, много веков назад принесших веру в Борлиен.

В жидкой тени деревьев королева и фрейлина теперь были не одни. Впереди вела за руку внука старая шаркающая ногами крестьянка, внезапно вывернувшая из боковой улочки. При виде женщин крестьянка вежливо им поклонилась, заставив сделать то же самое и мальчика. Их история была печальной и незамысловатой. Зной погубил весь их урожай, и теперь, спасаясь от голода, они держали путь в город, где рассчитывали прокормиться милостыней. Королева подала несчастным серебряную монету.