— Папа не скоро освободится? — хмуро спрашивает Дэн, загружая яблоки в корзину.

Я и сама понимаю, что парню меня мало — просто потому что я не родной отец, только потому что я женщина, и чуточку оттого, что я ему немного чужая.

— Папа обещал, что успеет посетить наш замечательный пикник. А раз папа обещал, значит, он выполнит.

На улице сгущаются тучи, и я переживаю, что наш план накроется медным тазом, но спустя полчаса небо ставится ясным, и мы выбираемся в лес с полной корзиной разнообразных вкусняшек всей честной компанией — мама, я, Кристина и Дениска.

Выходим из коттеджного поселка, поворачиваем вправо, как вдруг позади нас слышится громкий сигнал клаксона. Прямо перед поворотом замирает красная «Audi» Алины Мамонтовой.

— Мам, вы можете потихоньку идти, а я догоню.

Мама понимающе кивает и катит коляску по дороге. Резкими шагами приближаюсь к автомобилю, открываю переднюю дверцу и оказываюсь в прохладном кожаном салоне. Алина глубоко затягивается дамской сигаретой с ментолом и несколько секунд задумчиво молчит.

— Прости меня, дуру такую?

Пожимаю плечами и делаю вид, что рассматриваю висящего на приборной панели гнома. Смешной, с большим носом и веснушками на лице.

— А мы с Иваном разводимся, — говорит с непередаваемой грустью в голосе, и я тут же забываю о своих обидах. — Он улетел вчера в Питер, обвинив меня во всех смертных грехах, а я представляешь даже не держала его. Помогла собрать сумку и пожелала счастливой кобелиной жизни, только уже без меня. Что-то я так устала…

Смотрю на ровный профиль подруги и непроизвольно тянусь к ней рукой вытирая капельки слез, которые непрерывно текут по лицу неровными дорожками. Сердце болезненно сжимается, потому что Алина, какой бы болтливой себя не показала, моя родственная душа, которая всегда мирилась с моим ужасным характером и странными заморочками.

— У тебя всё впереди, Мамонтова. Вот увидишь — однажды на твоем небосклоне появится стоящий тебя мужчина.

Алина достает из сумочки пудру и умело маскирует красные пятна на лице. А затем невозмутимо улыбается и треплет меня за щёку.

— Я чего приехала-то? Хотела сказать, что ты оказалась единственным человеком, который за двадцать пять лет знакомства ни разу меня не предавал. В то время как всякие Кати, Маши и Марины так и норовили залезть в койку к моему мужу. Поэтому не злись на меня больше, ладно? Я не хочу терять такую подругу как ты.

Я согласно киваю, прижимаю к себе Мамонтову и машу ей рукой на прощание, обещая, что мы обязательно встретимся с ней на следующей недели чтобы пропустить по бокальчику безалкогольного коктейля.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Выхожу из машины и трусцой бегу по дороге, догоняя своих близких. Вскоре мы находим в лесу чудесную полянку, стелим на землю, припорошенную хвойными иголками плед и раскладываем собственноручно приготовленные блюда по тарелкам. Денис то и дело озирается по сторонам и волнуется, что папа нас здесь ни за что не найдет, но мы поочередно с мамой успокаиваем его — папа всегда найдет к нам дорогу.

Когда начинается трапеза, а малышка крепко засыпает в люльке, Дэн неожиданно срывается с места и несется в сторону тропинки, по которой мы пришли. Вдали виднеется высокая фигура Воронова и я успокаиваюсь — мальчишка точно рад видеть отца, а то скучно ему в нашем женском царстве.

У Дениса в руках новая игрушка, а у Даньки — букет цветов.

Приподнимаюсь с места и несколько раз подряд удивленно моргаю. Всматриваюсь в Воронова, глаза в глаза — его черные против моих небесно-голубых, и мне кажется, что мне удается прочитать в них больше, чем я могла бы. Без слов.

— Это тебе, — принимаю букет и краснею от смущения.

— Вот теперь это и вправду неожиданно, Даня, — шепчу в ответ.

Обнимаю его за талию, трусь щекой о футболку и коротко целую. Жест сдержанный, но только потому, что на нас глазеет две пары любопытных глаз.

— Как думаешь, одного свидания достаточно, чтобы просить тебя выйти за меня замуж? — спрашивает Даня несколько неожиданно.

Я впервые теряюсь. Он точно настоящий? Касаюсь пальцами тонкой линии губ, провожу подушечками по красивым изгибам.

Мой. Реальный.

Мама делает вид, что помогает Денису открыть игрушечную машинку, которую привез ему отец, поэтому у меня есть несколько минут, чтобы поговорить с глазу на глаз с мужем.

— Но мы же вроде бы женаты? — спрашиваю шепотом.

— По дружбе, — напоминает Даня, приподнимая бровь. — А я хочу по-настоящему. Чтобы ты была в белом платье. Чтобы были гости, которые кричали бы: “Горько!”. Хочу, чтобы была настоящая брачная ночь.

Подмигивает, прижимает за талию крепче, и я забываю, как нужно дышать.

Мне всегда казалось, что я встречу свою старость максимум с кошкой, минимум в одиночестве. В моей пустой просторной квартире будут покоится десятки написанных мною книг о мужчинах-мудаках, о действенных способах как собрать свое разбитое сердце в острые осколки за десять дней и счастливо жить дальше.

Я грезила тем, чтобы слыть независимой женщиной, необремененной обязательствами, детьми и привязанностями в виде мужа/любовника/сожителя. Я бы давала мастер-классы о том, как абстрагироваться от чувств, как закрыть их на замок в нужный момент и просто систематически удовлетворять физиологию с мужчиной. Я была бы отличной феминисткой, из меня получилась бы адекватная «чайлдфри», но… что-то пошло не по моему сценарию. Одна крошечная оплошность изменила, казалось бы, все мои мечты и планы. Мой мир и мою жизнь. Но эта «оплошность» открыла мне глаза и заставила прозреть.

— Я согласна, Воронов, — приподнимаюсь на носочках, чтобы достать до его шеи.

Обвиваю руками и не стесняясь висну на нём.

— Дружба между мужчиной и женщиной, безусловно, бывает! Хотя, нет-нет, да от неё и детей рожают! — проговаривает мама сидя к нам спиной.

Нет, ну надо же! Эта невыносимая женщина всё-всё же подслушивала! Но вместо того, чтобы возмутиться и обидится, я несдержанно смеюсь и даже не смею ей перечить.

Эпилог 1

Диана.

— Мам, проверь пожалуйста еще раз — я положила клятву в вечной любви в дамскую сумочку? — руки дрожат от страха, движения хаотичные и рассеянные.

Возьми себя в руки, Федотова! В первый раз что ли замуж? Тре-е-етий. Зато какой! Все же Бог любит троицу, потому что предыдущие две свадьбы мне и