Так не радовался огню еще никогда. Радость немного омрачала лишь сильная жажда, но выходить на улицу за снегом не стал. Не стоило лишний раз судьбу искушать.

Вместо этого, пока помещение не успело толком прогреться, я собрал с брюк, куртки и даже ботинок весь снег, который только смог соскрести, и отправил его в рот. Стало немного легче. До утра теперь дотяну.

Пока вновь не пересохло горло, я проглотил таблетку экомага и приложил ладони к начавшей нагреваться бочке. Когда стало больно держать их так из-за раскалившегося железа, снял куртку и попытался расшнуровать ботинки. Шнурки заледенели, поэтому избавиться от обуви получилось далеко не сразу.

Ботинки поставил сушиться, кинул на них носки и принялся растирать потерявшие всякую чувствительность ступни. Попутно проверил вязаные браслеты. Опасался увидеть сгоревшие нити, но плетение осталось неповрежденным, лишь чернела угольком одна из деревянных бусин. Порядок.

После этого пересчитал боекомплект. На первый взгляд все оказалось очень даже неплохо: помимо девятнадцати патронов с картечью для дробовика, в наличии имелась дюжина зажигательных зарядов четыреста десятого калибра и пять пулевых «обманок» сорок пятого. Плюс трофейный ТТ.

Я достал из кармана пистолет, вынул магазин и передернул затвор, но патрон дослан не был, все восемь обнаружились в магазине. Из запасного удалось выщелкнуть только пять штук, зато с золотистыми пулями, испещренными мельчайшими колдовскими рунами. Эти — против амулетов. Вообще здорово.

Здорово, но лишь на первый взгляд.

От «моссберга» с картечными зарядами толку немного — ни отводящих пули амулетов не пробить, ни потусторонней твари обратно в преисподнюю не отправить. А «таурус» и ТТ по дальности прицельной стрельбы с длинноствольным оружием тягаться не могут. Выбей с полусотни метров мою «Чешую дракона» — и бери голыми руками. Непорядок.

Я вздохнул, зажал золотистую пулю между ствольной коробкой дробовика и рукоятью ножа и принялся выдергивать ее из гильзы. Справился без особых проблем: сидела она не слишком крепко: то ли не угадали с размерами, то ли не стали возиться с вальцовкой. Вскрыть патрон двенадцатого калибра и поменять несколько картечин на пулю, способную пробивать защитные амулеты, тоже труда не составило, куда дольше возился, аккуратно закрывая «звездой» пластиковую гильзу. Халтурить не стал — иначе при подаче запросто мог произойти перекос.

Пальцы к этому времени уже отогрелись, поэтому вслед за первым я распотрошил и остальные тэтэшные патроны со спецпулями. Пусть «моссберг» и без приклада, но на средней дистанции уж как-нибудь в цель попаду. После перестрелки в лесу наемники с защитными амулетами особо дробовика опасаться не станут. А тут — лови нежданчик…

Хорошо бы, конечно, до стрельбы вообще дело не доводить, но это уже не от меня зависит. Лучше подстраховаться.

И вот с этой самой целью подстраховаться я достал два патрона четыреста десятого калибра с алхимическим зарядом и очень аккуратно и осторожно извлек из них зажигательную картечь, а на ее место поместил обычную. В результате в количестве боеприпасов нисколько не потерял, зато серьезно увеличил огневую мощь дробовика.

В «моссберг» я зарядил четыре обычных патрона, пару зажигательных воткнул крайними — в подствольный магазин и ствол. Противоамулетные убрал в правый карман куртки, остальные в левый. Прицепил револьвер страховочным шнуром, устроил руку с ним на груди, пригрелся и мало-помалу задремал.

Не уснул — именно задремал, да так всю ночь и просыпался: то от треска поленьев в печи и скрипа ставен, то из-за шума ветра и собственного тяжелого дыхания. Иногда и вовсе не мог сообразить, что именно послужило причиной пробуждения. Очнулся — и все.

К утру разболелась голова, начало крутить суставы, заложило нос. Еще и тело затекло. Потеряв всякую надежду уснуть, я проверил носки и ботинки; те успели просохнуть. Тогда обулся, осторожно поднялся на ноги и принялся разминаться, благо делал зарядку регулярно, да и бегом не пренебрегал, поэтому мышцы ныли скорее из-за неудобной позы, нежели от вчерашнего марш-броска.

Марш-броска!

Я посмотрел на часы, быстро натянул куртку и поднял с пола дробовик. Чем раньше уберусь отсюда, тем лучше. Нельзя долго оставаться на одном месте — могут выследить. Уж не знаю, каким чудом ведьме это удалось, но села мне на хвост она плотно.

Подойдя к выходу, я закинул «моссберг» за спину и вооружился револьвером. Убрал деревянные перекладины, нацелил «таурус» на дверь и откинул засов. Дверь не шелохнулась.

Тогда чуть-чуть приоткрыл ее, встал за простенком и через узенькую щель выглянул наружу. Тропинка, деревья, снег. Я надел алхимические очки в попытке обнаружить караулившую меня на выходе засаду или, чем черт не шутит, исчадий Стужи, но ничего подозрительного заметить не сумел. Да и рассвело так-то…

Я немного успокоился и стянул окуляры на шею. Сам не знаю почему, но покидать избушку не хотелось. Хотелось запереть дверь и никуда не ходить, пока не появятся случайные охотники.

Дурь, конечно, полная.

И тут с крыши упал комок снега. Упал прямо на кровавое пятно у порога.

Меня аж горячий пот прошиб. Сам по себе снег сорвался или кто-то затаился там в ожидании меня? И эта кровь: быть может, человека не нагнали, а подкараулили на выходе, когда он отвлекся запереть дверь?

Или там нет никого? Но с чего бы тогда снегу падать? Пусть уже рассвело, солнце греть еще толком не начало. Опять же — рассвело…

И что делать? Если шагну за порог со вскинутым дробовиком, это вовсе не спасет от прыгнувшего сверху хищника. Выстрелить, разумеется, успею, но даже банальная рысь когтями порвет, а уж если на крыше притаилась тварь пострашнее…

Нашарив в кармане гильзу с вытащенной пулей, я оттянул затвор ТТ и вставил ее в патронник. Взял пистолет в левую руку, в правой стиснул рукоять револьвера, решительным пинком распахнул входную дверь, пальнул вверх холостым и сразу отшатнулся вглубь комнаты.

Посыпался снег, что-то грузно рухнуло в сугроб у стены и метнулось в лес, треща попадавшимися на пути кустами. Я перескочил через порог и дважды пальнул зажигательной картечью в белый силуэт вчерашнего преследователя — худого, покрытого клочковатой шерстью гуманоида. Послышался пронзительный визг, запахло горелым мясом, но раненая тварь удержалась на ногах и вмиг затерялась меж деревьев.

Не стал задерживаться у избушки и я. Быстро накинул цепочку на вбитый в стену штырь и поспешил по тропинке, на ходу перезаряжая револьвер. После сунул его в пистолетную сумочку и вооружился дробовиком, с которым чувствовал себя в лесу несколько уверенней. Время от времени оглядывался, белый выродок на глаза ни разу не попался.

Жутко хотелось пить, пришлось снова отправить в рот полпригоршни снега. Вредно — знаю, но иначе долго не протяну. Заодно таблетку экомага принял.

Болело горло, ломило голову, текли сопли. Приходилось зажимать то одну ноздрю, то другую и прочищать нос. Это помогало, но ненадолго. В довершение всех бед сильно хотелось есть, а на глаза не попадалось ничего съедобного, не росли даже снежные ягоды. Впрочем, пока оголодал не настолько, чтобы пробовать их на вкус. Уж пару дней без еды как-нибудь продержусь.