Жоан выскочил из дома, и, когда малыш скрылся из виду, Арнау попытался потянуться еще раз. Он не мог и пальцем пошевелить; все его мышцы ныли, как будто их сковали, по телу, от пяток до шеи, прошлись ужасные колики. Мало-помалу его юное тело стало восстанавливаться, и после скудного завтрака он вышел на улицу, улыбаясь солнцу, морю и шести галерам, которые все еще стояли на якоре в порту.

Рамон и Жозеп заставили его показать им спину.

— Сделаешь одну ходку, — строго произнес после паузы старшина, прежде чем пойти к остальным. — А потом — в часовню.

Арнау посмотрел на Рамона и опустил рубашку.

— Ты же слышал, — сказал тот ему.

— Но…

— Слушай, что говорят, Арнау. Жозеп знает, что делает.

И он действительно знал. Как только на мальчика погрузили первую тинаху, рана Арнау начала кровоточить.

— Если у тебя с первого раза потекла кровь, — услышал Арнау, когда Рамон, стоя за ним, сгрузил его ношу на берег, — представь, что будет при следующих ходках. — Мозоль, Арнау, мозоль. Нельзя испортить себе спину, нужно, чтобы у тебя появилась мозоль. А сейчас иди домой, помойся, намажь себя мазью и отправляйся в часовню Святейшего… — Когда Арнау хотел было запротестовать, Рамон добавил: — Это наша часовня, Арнау, а значит, и твоя. Нужно о ней позаботиться.

— Сынок, — добавил один из бастайшей, — эта часовня очень много для нас значит. Мы всего лишь простые портовые грузчики, но Приморский квартал дал нам то, чего не имеет ни один знатный господин, ни одна богатая община, — это часовня Святейшего и ключи от церкви Святой Богородицы у Моря. Ты понимаешь? — Арнау задумчиво кивнул, и бастайш продолжил: — Только мы, грузчики, имеем право ухаживать за этой часовней, и нет большей чести ни для кого из нас. У тебя еще будет время грузить и разгружать, не переживай по этому поводу.

Мариона вновь смазала его тело мазью, и Арнау отправился в церковь Святой Марии. Там он нашел отца Альберта, который должен был дать ему ключи от часовни, но священник предложил мальчику пройтись с ним до кладбища, расположенного перед порталом Шелковиц.

— Сегодня утром я похоронил твоего отца, — сообщил кюре, показывая рукой в сторону кладбища. Увидев немой вопрос в глазах Арнау, он пояснил: — Я не хотел предупреждать тебя заранее, опасаясь, что мог появиться какой-нибудь солдат. Викарий решил, что люди не должны видеть сожженный труп твоего отца ни на площади Блат, ни на воротах города. Он боялся, что пример окажется заразительным. Мне, признаться, без особого труда удалось получить разрешение на его похороны.

Оба немного помолчали, стоя перед кладбищем.

— Может, ты хочешь побыть один? — спросил его кюре.

— Я должен убирать в часовне Святейшего, — ответил Арнау, вытирая слезы.

В течение нескольких дней Арнау делал только по одной ходке, а потом возвращался в часовню. Галеры уже отплыли, а товары были обычные для морской транспортировки: ткани, кораллы, специи, медь, воск… Однажды его спина перестала кровоточить. Жозеп снова осмотрел его, и Арнау продолжил носить большие тюки ткани, улыбаясь всем носильщикам, мимо которых он проходил.

Вскоре он получил свои первые деньги как бастайш. Конечно, их было не так уж много, но больше, чем он получал, работая у Грау! Он отдал их все Пэрэ вместе с несколькими монетами, которые еще оставались в кошельке Берната.

Арнау посмотрел на старика. Пэрэ сжал губы.

— Когда я смогу носить больше, — сказал ему Арнау, — я заработаю больше денег.

— Надеюсь, что так и будет, Арнау. Ты, наверное, догадался, почему так быстро опустел кошелек твоего отца? Ты ведь знаешь, этот дом не мой… Нет, не мой, — повторил он, увидев, как удивился мальчик. — Большинство домов в городе, принадлежат Церкви: епископу или какому-нибудь религиозному ордену. Мы получили его в постоянную аренду и должны за это ежегодно платить. Ты знаешь, как мало я могу работать, поэтому, чтобы расплатиться за дом, мне приходится рассчитывать только на деньги съемщиков. Если у тебя не будет денег… Ты понимаешь?

— Зачем быть свободным, если горожане привязаны к своим домам, как крестьяне к своим землям? — спросил Арнау, качая головой.

— Мы не привязаны к ним, — возразил Пэрэ.

— Но я слышал, что все эти дома переходят от отцов к детям и даже продаются! Как такое может быть, если дома не их и они не рабы своих домов?

— Это легко понять, Арнау. Церковь очень богата: в ее распоряжении много земли и недвижимости. Но законы запрещают продажу церковной собственности. — Арнау попытался перебить старика, но Пэрэ жестом попросил его молчать. — Проблема в том, что епископы, аббаты и прочие значительные чины в Церкви назначаются королем из его друзей. Папа никогда не бывает против, — добавил он, — и все эти друзья короля надеются получить хороший доход от имущества, которым они владеют. Но поскольку церковники не могут продать его, они придумали пожизненную аренду и таким образом обходят запрет на продажу.

— Как будто они съемщики, — заметил Арнау.

— Нет. Съемщиков можно выгнать в любой момент, а пожизненного арендатора нельзя выгнать никогда… пока он платит ежегодную аренду.

— А ты можешь продать свой дом?

— Да. Тогда это называется пожизненная субаренда. Епископ получит часть от продажи, пошлину с продажи имущества, и новый субарендатор сможет сделать то же, что и я. Но есть только один запрет. — Пэрэ бросил на мальчугана серьезный взгляд. — Нельзя продавать дом человеку, стоящему выше тебя по социальному положению. Например, я не имею права продать этот дом кому-нибудь из знати… хотя, признаться, я сомневаюсь, что этим домом заинтересуется аристократ. Как ты думаешь?

Он улыбнулся. Арнау не понял его шутки, и Пэрэ прогнал улыбку с лица. Оба молчали некоторое время.

— Дело в том, — снова заговорил старик, — что я обязан платить ежегодную плату, а то, что зарабатываю я и приносишь ты…

«Что мы теперь будем делать?» — подумал Арнау. На те жалкие деньги, которые он зарабатывал, рассчитывать было нельзя: их не хватит даже на еду для двоих. Но и Пэрэ не должен был тянуть Жоана и его на себе, хотя всегда хорошо относился к ним.

— Не переживай, — сказал Арнау, запинаясь. — Мы уйдем, чтобы ты смог…

— Мы с Марионой подумали, — перебил его Пэрэ, — что, если вы не возражаете, ты с Жоаном мог бы спать здесь, возле очага. — Глаза Арнау расширились. — Тогда… тогда мы смогли бы сдавать комнату какой-нибудь семье и платить за аренду. Вы только должны будете найти два тюфяка. Как тебе это?

Лицо Арнау засияло.

— Значит, ты согласен? — помог ему Пэрэ.

Арнау закусил губу, чтобы скрыть дрожь, и энергично закивал головой.

— Пойдем к Святой Деве! — громко закричал один из старшин общины.

У Арнау мороз пробежал по коже.

В тот день не было кораблей для погрузки или разгрузки, и в порту находились только маленькие рыбацкие суденышки. Бастайши, как всегда, собрались на берегу и смотрели на восход солнца, которое обещало хорошую весеннюю погоду.