согласился бы занять эту должность только для того, чтобы быть лишенным работы. Дули, будучи давним соратником Даумана, не стал решением проблемы, и в середине сентября он объявил о своем уходе, пробыв на посту генерального директора менее месяца, при этом его уход был скрашен "удерживающей выплатой" в размере 4,4 млн. долларов, чтобы заставить его остаться еще на два месяца. В результате осталось несколько руководителей подразделений Viacom, включая Роберта Бакиша (Robert Bakish), чье международное подразделение было относительно успешным в рамках осажденной компании.

Бакиш не был похож на Мунвса, бывшего актера и харизматичного руководителя CBS, но и не был таким "мозговитым" юристом, как Дауман. Бакиш получил образование инженера, а затем получил степень MBA в Колумбийском университете. В бизнес развлечений он пришел через управленческий консалтинг. Он не приобрел ни атрибутов, ни отношения к голливудским королям. У него не было никаких связей с талантами, он не появлялся на красных дорожках. И все же, когда каждому руководителю подразделения было предложено сделать презентацию для вновь созданного совета директоров, Бакиш оказался единственным , у кого был подробный долгосрочный стратегический план. Шари была поражена и вслух спросила, где Бакиш "прятался все эти годы".

Времени терять было нельзя. Как написала Шари Клигеру в октябре, " Viacom идет ко дну".

Бакиш с радостью согласился на эту работу, даже на временной основе (ему была обещана должность главы глобального развлекательного подразделения после объединения компаний). Он прекрасно осознавал предстоящие трудности: перед уходом Дули сказал Бакишу: " Теперь вы поймете, что мне недоплачивали". В своем первом обращении к сотрудникам Бакиш пообещал демонтировать жесткие "силосы", созданные Дауманом, и "больше рисковать, быть более экспериментальным, более неожиданным".

Его первоочередной задачей было привлечь на свою сторону кабельных операторов и интернет-провайдеров. Компания Hulu только что отказалась предлагать каналы Viacom. Не за горами были переговоры о продлении чартера. Когда они встретились в офисе Бакиша на Таймс-сквер, главный переговорщик одной из крупнейших кабельных компаний страны сказал ему: "Я дал себе зарок никогда больше не заходить в это здание". Но теперь, когда Дауман ушел, он был готов дать Бакишу шанс.

Шари была в восторге от первых результатов. Как она сказала в ноябре аудитории DealBook, " , у нас в Viacom замечательный генеральный директор, который меня очень радует. Он отлично справляется с нашим международным бизнесом, принимает изменения и инновации, понимает, что главное - это бренд".

Шари переехала в офис отца на пятьдесят втором этаже штаб-квартиры Viacom на Таймс-сквер, убрав темные деревянные панели, кожаную мебель и терминал Bloomberg, на котором Самнер одержимо отслеживал котировки акций Viacom и CBS. Она заново оформила офис в спокойных серых и пастельных тонах. При этом она оставила на всеобщее обозрение все семейные фотографии Самнера и памятные вещи команды New England Patriots, которые он собирал на протяжении многих лет. И хотя он больше никогда не переступал порог этого кабинета, она сказала отцу, что теперь это "наш" кабинет.

Руководители Viacom рассматривали этот шаг не только как символический. Несмотря на то, что на протяжении многих лет Шари заявляла , что не хочет управлять медиа-империей своего отца и не стремится сама стать магнатом, она, похоже, была рада своей новой роли в компании с советом директоров и генеральным директором, которые относились к ее идеям с уважением.

 

В условиях надвигающегося слияния и поиска постоянного исполнительного директора Viacom Шари меньше всего хотелось отвлекаться на судебные разбирательства с Холландом и Херцером. Было принято считать, что теперь все важные решения, касающиеся бизнеса семьи Редстоун, принимает она, а не Самнер, но в одном вопросе Самнер был непреклонен: он по-прежнему хотел вернуть свои деньги от Холланд и Херцер. Эти две женщины солгали и обманули его, - беспрестанно повторял Самнер. Он был одержим, а когда Самнер был одержим, он не хотел упускать ни одной темы.

Клигер сделал все возможное, чтобы отговорить Самнера от судебного разбирательства. Он предупредил, что тяжба может затянуться на годы и повлечь за собой физические и эмоциональные потери. Холланд и Херцер, скорее всего, отвлекут внимание от собственного поведения, предав огласке нестандартное сексуальное поведение Самнера. Самнер заявил, что ему все равно. Шари тоже вряд ли ожидала новых публичных рассказов о развратном поведении своего отца и его готовности дарить миллионы различным любовницам и спутницам. Но она смирилась с этой перспективой: ее отец вел ту жизнь, которую хотел, и не ей его судить.

Как и адвокаты Даумана и Герцера в предыдущих процессах, Клигер столкнулся с противоречивой, на первый взгляд, задачей - доказать, что Самнер был психически грамотным и внимательным, когда изгнал Герцера и заменил Даумана, но тем не менее подвергся жестокому обращению и неправомерному влиянию, когда передал женщинам огромные суммы денег - что произошло до того, как Самнер избавился от Герцера и Даумана и предположительно был психически и физически более здоров.

Мало того, собственные адвокаты Самнера - Андельман и Бишоп, а также врач Спар - на момент дарения сделали однозначные выводы о том, что Самнер был дееспособен и понимал, что делает.

Однако Клигер был готов утверждать, что умственные способности и неправомерное влияние могут быть совершенно разными вопросами, хотя и связанными между собой. Редстоуны наняли Беннета Блюма, психиатра и широко известного эксперта по вопросам жестокого обращения с пожилыми людьми. Блюм признал, что Самнер страдал от "некоторой степени когнитивных нарушений". Но в силу длительности и скрытного характера постоянного жестокого обращения с пожилыми людьми Андельман и Бишоп "не могли знать", что Самнер подвергался чрезмерному влиянию со стороны двух женщин, как он выразился в заявлении под присягой.

Блюм подчеркивает, что даже такие "волевые" и "решительные" люди, как Самнер, могут подвергаться неправомерному влиянию и злоупотреблениям. Иногда они оказываются даже более уязвимыми для манипуляций. Как пояснил Блюм в своем письменном заявлении, жертва, подобная Самнеру, может категорически заявить о своем желании совершить ту или иную сделку, часто потому, что ее убедили, что преступник "любит его", а другие имеют "злые намерения", или же опасаясь мести, если он не пойдет на это. И Холланд, и Херцер "проявили многочисленные действия, которые обычно ассоциируются с неправомерным влиянием", - заключил Блюм. Они пренебрежительно отзывались о семье Самнера как о заботящейся только о деньгах, неоднократно называли себя единственными людьми, которые его любят, и угрожали бросить его, оставив умирать в одиночестве, если он откажется от их просьб.

Для сбора доказательств Самнер нанял отставного агента ФБР. Он опросил почти всех действующих и бывших медсестер и сотрудников