— Нет, — сказала Изабель, вплотную подойдя к ней. — Нет. Ты не получишь формулу. Она моя. Твоим братьям не суждено выздороветь. Но зато ты можешь спасти им жизнь, если сейчас же назовешь мне ключи! Нед, Тед, какая разница?

Шинед не могла говорить дальше. Она задыхалась от рыданий.

Изабель занесла палец над пультом.

* * *

«Неужели братья Старлинги были так сильно ранены? — Алистер был потрясен этим известием. — Неужели это правда? Один ослеп, а другой обречен на непрерывную головную боль?»

Он удивился, как он сам ничего не заметил, когда они встретились в музее Тейт Модерн. А потом в Церкви Святой Троицы… И потом он несколько раз общался с детьми во время еды.

«Нед все время молчал, — вспоминал Алистер. — В остальном они почти не отличаются друг от друга».

И вдруг он понял. Они помогают друг другу скрывать свои увечья: Нед — это глаза Теда. А Тед думает за Неда, когда того одолевают особо сильные приступы боли.

«Поэтому они неразлучны, — осознал Алистер. — И… поэтому Шинед должна понять, кто из них пленник».

Один не мог улететь без другого…

«Значит, если в плену у Изабель только один, то второй умудрился спрятаться, когда появилась Изабель, — рассуждал он. — И он где-то на острове. Может быть, он в данную минуту проходит сквозь строй, спеша на помощь Шинед…»

Вероятно, это Нед, и если у него не будет болеть голова, он спасет их, потому что он гений. Он обязательно что-нибудь придумает.

Значит, у них все еще есть надежда.

Надо только потянуть время.

Изабель шантажировала Шинед, держа руку на пульте.

— Оставь Шинед в покое! — закричал он. — Она не знает ничего, кроме цинка, который она выкрала у Бэя Оу. Теперь у тебя есть все ключи, кроме моих. И я тебе их никогда не отдам!

— Правда? — с издевкой переспросила Изабель.

— Правда!

Как это, оказывается, трудно — держать себя в руках и заставить не дрожать свой голос.

— У меня никого нет на кладбище. Мне некого там спасать. Приведи сюда хоть Бэя Оу — и я скажу тебе за это только спасибо, огромное спасибо! Я никого не люблю! И никто не любит меня!

Голос его дрогнул.

— Правильно, на кладбище никого, — назидательно повторила Изабель. — Однако… — Она опустила пульт и подняла пистолет. — Кто первый? Эми, Дэн или Шинед? Или сразу всех троих?

Алистер знал, что это не просто угроза. Сердце его готово было вырваться из груди.

«Изабель из клана Люциан, — думал он. — Она видит то, что не замечают другие. И отлично пользуется этим. Все ради власти».

Неужели она разглядела в нем что-то, что он не видел в самом себе?

Сердце его забилось еще сильнее. Он боялся, что оно не выдержит и разорвется в его груди. И он умрет, не вынеся этой муки.

«Но ключи! — вскрикнул про себя Алистер. — Я отдал им всю свою жизнь! Это все, что я любил! Что имело для меня значение!»

Он обманывает себя. Он обманывает себя с того самого дня, как началась гонка за ключами. Потому как стоило ему только представить, как пуля летит в кого-нибудь из детей, неважно, будь то Эми, Дэн, Шинед или даже Иан с Натали, Йона или Гамильтон, ключи для него тут же переставали существовать. И если придется, он готов заплатить одним из ключей за то, чтобы вылечить рану Натали, другим — за то, чтобы вылечить Йону.

А если есть такой способ, чтобы вернуть жизнь Хоуп и Артуру, то он отдал бы за это все, что только можно. И ни один ключ не стоит человеческой жизни.

И вот, как много лет назад, когда погибли Хоуп с Артуром, он снова стоял перед тем же выбором. Только разница была в том, что на этот раз он знал наверняка, какие бывают последствия.

Изабель сильнее сжала оружие.

«Она все равно покончит со всеми нами, только позже, — думал Алистер, и в то же время другой голос кричал ему: — Но еще есть время! Еще есть шанс!»

— Серебро, — слова сами слетели с его губ. — Фосфор. Вода…

Изабель смешала вещества и приготовила формулу. Ингредиенты, известные Мадригалам, она нашла в самой лаборатории Гидеона Кэхилла. Они были спрятаны там вперемешку с десятками других. Все прочие вещества она получила путем шантажа и угроз у своих пленников. Они вынуждены были сдаться и отдали ей собственные пробирки и ампулы, которые хранились у них в рюкзаках, карманах или, как в случае Алистера, в трости.

«Все, кроме нас с Дэном, были готовы, — подумала Эми. — Мы бы никогда не выиграли».

Изабель стояла в центре комнаты и держала в руках колбу. Она покрепче закрутила пробку и взболтала жидкость.

«Ей будет не до нас, как только она откроет колбу, — размышляла Эми. — Ей придется отвернуться хотя бы на одну секунду. Может быть, она даже уберет пистолет с пультом. И тогда мы должны разом на нее наброситься».

Но для этого надо хотя бы договориться или подать какой-то сигнал всем остальным. А это невозможно. Все они до сих пор под прицелом снайпера. Нет, Эми абсолютно бессильна что-либо сделать.

«Теперь она выпьет эту формулу, — продолжала рассуждать Эми. — И станет самым могущественным человеком в мире».

Эми с Дэном потерпели полное поражение.

Изабель подняла колбу, изучая ее содержимое.

— Я ждала этой минуты всю свою жизнь.

— Мама, не пей это! — закричала Натали. — Пожалуйста! Тебе станет плохо!

— Что? — набросилась на нее Изабель, опустив колбу. — Ты даже еще глупее, чем я думала!

— Но ты же выпила формулу Люциан и теперь стала такой жестокой, — ответила Натали. — Со всеми. Даже со мной и Ианом. И поэтому ты убила Ирину, и тебе даже было безразлично, что…

— Правильно, я выпила эту формулу, но только не до, а уже после того, как я убила Ирину. Я всегда была жестокой. Формула Люциан просто сделала меня более хладнокровной и расчетливой и этим привела меня к победе. Благодаря ей у меня в руках генеральная формула Кэхиллов.

Она торжествующе посмотрела на жидкость в колбе, явно смакуя победу.

«Она уже выпила формулу Люциан? — в ужасе думала Эми. — Ту самую, которую я нашла в Париже? Но тогда… значит, она лучший в мире специалист по стратегии боя, по тайным заговорам и военной тактике? Значит, с ней просто бесполезно бороться! И надежды больше нет…»

— И я еще когда-то мечтала разделить ее со своими бездарными детьми, — пробормотала Изабель.

У Натали снова на глазах выступили слезы, но Иан стойко держался и смотрел матери прямо в глаза.

Изабель приготовилась открыть пробку, но у нее была только одна свободная рука — другой она держала пистолет и целилась в детей.