Вокруг дальнего конца стола на лавках сидели человек двадцать младших офицеров и рядовых. Некоторые в полной форме, некоторые почти совсем раздетые. Один завалился на стол, как будто спал, положив голову на руки. Руки и поверхность стола под ними были покрыты запекшейся кровью. Никто не выглядел перепуганным, озабоченным или потрясенным. Они просто сидели с напряженными и злыми лицами. По ним было видно, что их нелегко напугать. Флот подобрал для этой операции своих лучших, самых опытных парией, что, вероятно, объясняло, почему Хьюелл со своими людьми, несмотря на элемент неожиданности и нападение из засады, наткнулся на неприятности.

За самым дальним столом сидели четверо. Как и у остальных сидящих, руки у них были сцеплены вместе перед собой, на столе. У каждого из них на рубахах были разные знаки отличия. Массивный седой человек слева, с распухшими кровоточащими губами, проницательными серыми глазами и четырьмя золотыми нашивками, был, должно быть, капитан Гриффитс. Рядом с ним — худой, лысоватый человек с горбатым носом. Три золотых нашивки на фиолетовом фоне: капитан-лейтенант-инженер. За ним — молодой блондин с двумя золотыми нашивками и красной полосой между ними: должно быть, лейтенант медицинской службы Брукман. И, наконец, еще один лейтенант: рыжий юнец со злыми глазами и узкой белой полоской вместо рта.

Вдоль стен комнаты распределились пятеро китайцев. У каждого в руках автомат. Во главе первого стола, попыхивая трубкой, с коричневой тростью в руке — без оружия — с еще более добродушным и ученым видом, чем обычно, сидел человек, которого я знал как профессора Уизерспуна. Во всяком случае, мне так показалось, пока он не повернулся и не посмотрел прямо на меня. Тогда я увидел, что хотя на его лице не было никакого особенного выражения, по поводу добродушия я погорячился. Впервые он был при мне без темных очков, и то, что я увидел, мне не понравилось. Подобных глаз мне не доводилось встречать: зрачки совсем светлые, но слегка затуманенные. Словно сделанные из холодного цветного мрамора. Такие глаза иногда бывают у слепых.

Он посмотрел на Хьюелла и произнес:

— Порядок?

— Порядок,— отозвался Хыослл. Все до одного в комнате, за исключением рыжего лейтенанта, как завороженные смотрели на него. Я уже забыл, какое впечатление по первому разу производит эта ходячая неандертальская глыба.— Мы их взяли. Они что-то заподозрили и ждали, но мы их взяли. Я потерял одного человека.

— Итак,— Уизерспун повернулся к капитану,— все в сборе?

— Вы мерзавцы и убийцы, - прошептал седоволосый капитан.— Негодяи! Убили десятерых моих людей!

Уизерспун слегка повел тростью, один из китайцев сделал шаг вперед и уткнул дуло автомата в затылок матросу, сидящему рядом с завалившимся на стол.

— Все,— быстро проговорил капитан Гриффитс.— Клянусь, это все.

Уизерспун снова повел тростью, и китаец отступил к стене. Я заметил на затылке матроса белое пятно в том месте, где было прижато дуло. Он глубоко вздохнул и медленно опустил плечи. Хьюелл кивнул в сторону убитого, лежащего на столе.

— Что случилось?

— Я спросил у этого юного болвана,— Уизерспун ткнул тростью в сторону рыжего лейтенанта,— где хранятся боеприпасы и оружие. Болван отказался отвечать. Пришлось пристрелить одного матроса. В следующий раз он нашел, что ответить.

Хьюелл согласно кивнул с таким видом, будто пет ничего естественней, чем убить одного человека за то, что другой скрывает информацию. Но меня интересовал не Хьюелл, а Уизерспун. Если не учитывать очков, внешне он совсем не изменился, но, тем не менее, перемена была разительной. Суетливые «птичьи» движения, срывающийся па фальцет голос, манера повторяться исчезли без следа. Передо мной был спокойный, уверенный, жестокий человек, безупречно владеющий собой и контролирующий ситуацию. Человек, который лишнего слова не скажет и лишнего движения не сделает.

— Это — ученые? — продолжал Уизерспун.

Хьюелл кивнул, и Уизерспун махнул тростыо в сторону дальнего конца комнаты.

— Их место там.

Хьюелл с охранником погнали семерых людей к двери с надписью «Офицерская каюта». Проходя мимо Уизерспуна, Фарли остановился и повернулся к нему, сжав кулаки.

— Ты чудовище,— густым басом произнес он.— Ты проклятый...

Уизерспун даже не посмотрел в его сторону. Трость со свистом рассекла воздух, и Фарли с криком повалился спиной па пары, схватившись за лицо обеими руками. Хьюелл подхватил его за ворот ник и швырнул вперед, в дальний конец комнаты. Уизерспун так на него и не взглянул. Мне вдруг показалось, что в ближайшем будущем нам с Уизерспуном предстоит выяснять отношения.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и людей втолкнули внутрь, после чего дверь снова захлопнулась. Но прежде мы услышали удивленные крики женщин.

— Значит, вы их припрятали, пока моряки делали за вас вашу работу,— медленно сказал я, обращаясь к Уизерспуну.— А теперь, когда моряки вам больше не нужны, а ученые еще пригодятся — несомненно, для того, чтобы руководить работами и строить новые ракеты там, куда вы потом направитесь,— понадобились и жены. Как еще можно заставить мужей на вас работать?

Он повернулся ко мне, слегка помахивая топкой, длинной тростью.

— А вам кто давал слово?

— Попробуй только ударить меня. Я из тебя живо душу вытрясу.

Все вокруг неожиданно застыло. Хьюелл, возвращающийся назад, остановился на полпути. Все остальные, но им одним известным причинам, вдруг затаили дыхание. Казалось, что перышко, упавшее на пол, произведет эффект грома. Прошло десять секунд, каждая секунда длиною минут в пять. Никто не дышал. Тогда Уизерспун вдруг тихо рассмеялся и повернулся к капитану Гриффитсу.

— Боюсь, что этот Бентолл несколько другого калибра, чем ваши люди или наши ученые,— сказал он, как бы оправдываясь.— Например, Бентолл — прекрасный актер: никому кроме него не удавалось так успешно и долго меня дурачить. Бентолл может позволить себе быть искусанным дикими псами и даже вида не показать. Бентолл, с бездействующей рукой, встречается в темной пещере с двумя специалистами по искусству обращения с ножом и убивает обоих. Кроме того, он весьма преуспел в поджогах.— Он, как бы извиняясь, пожал плечами.— Но, естественно, нужно быть не простым человеком, чтобы стать сотрудником британской разведки.

Опять странная тишина, еще более странная, чем раньше. Все уставились на впервые увиденного агента разведки, а он не смог произвести на них должного впечатления. С измученным, изможденным лицом, как у трупа, и соответствующей фигурой, я никак не годился на рекламный плакат, призывающий новых рекрутов на службу в разведку. Разумеется, таких плакатов не существовало. Интересно, как Уизерспун догадался? Охранник Ханг, естественно, слышал