считали, что надо искать новых путей международного сотрудничества, а потому следует отказаться от представления о существовании каких-то «заклятых врагов», мирное сотрудничество с которыми заранее отрицается. Гибели человеческой цивилизации, казалось нам тогда, можно избежать только в том случае, если и при противоположных общественных взглядах одержит верх мирное сожительство народов в виде соревнования в области экономики и культуры. Проявлялась тогда и склонность к сотрудничеству исключительно с одним Западом, пожалуй, даже к совместным с Западом действиям против Советского Союза. Но я не думаю, чтобы этому придавалось особенно большое значение. Мы единодушно держались той точки зрения, что Россия должна являться неотъемлемым фактором будущего европейского порядка»83.

По этому свидетельству члена Крайзауского кружка большинство его выступало за мирные отношения с Советским Союзом, за международное сотрудничество нового типа, суть которого должна была состоять в признании мирного сосуществования и международного «соревнования в области экономики и культуры». Война из отношений между народами исключалась.

В данной связи мы ещё раз обращаем внимание читателя на цитированные выше высказывания Тротта цу Зольца и других, которые подчёркивали, что власть монополий служит препятствием к умиротворению во всём мире, и требовали её ликвидации.

Об основных внешнеполитических воззрениях внутри всего заговора в целом дают представление «Донесения Кальтенбруннера», которые в обрисовке «вражеского облика», несомненно, близки к истине. «У Гёрделера, говорится в этих донесениях, имелись возражения. Для него заключение мира с Советским Союзом означало изменение его внешнеполитической концепции на 180 градусов. Его привлекало установление взаимопонимания с западными державами, а ведение переговоров с Советским Союзом казалось ему оправданным только в том случае, если бы соглашение с Западом оказалось абсолютно невозможным... Эта политическая установка в конечном счёте привела к тому, что Бек и Гёрделер связали свои надежды с попыткой в условиях дальнейшего роста русской мощи добиться даже союза с Англией и Америкой против России...

Группа, пропагандировавшая восточное решение, то есть сближение с Россией без участия Запада, а в случае необходимости — даже и против Запада, была весьма малочисленной. В ходе подготовки и предварительного обсуждения значение её ещё более уменьшилось. Представителем явно выраженного восточного решения был, к примеру, профессор Райхвайн. Райхвайн установил связи с одной коммунистической группой... Главным представителем компромиссного решения являлся бывший легационный советник фон Тротт цу Зольц. В своей работе «Германия между Востоком и Западом» он писал, что Германия, расположенная в центре Европы, не должна в категорической форме идти ни на сближение с Россией, ни на совместные действия с западными державами. Напротив, политика Германии, диктуемая её географическим положением, предписывает установление сносных отношений с обеими сторонами.

Эта точка зрения временами оказывала сильное воздействие на внешнеполитическое планирование заговорщической группы. Так, предполагалось непосредственно после захвата в стране власти послать представителей для переговоров как в Москву, так и в Лондон. Внутри круга заговорщиков идею Тротта особенно рьяно защищал Йорк. Он заявлял, что необходим не односторонний контакт с Западом, а одновременный поиск связей как с Востоком, так и с Западом... Комиссия, предназначенная для ведения переговоров с Востоком, должна своевременно установить контакт с так называемым Национальным комитетом «Свободная Германия»»84.

За немедленный мир с обеими сторонами высказывался и Юлиус Лебер. Когда в июне 1944 г. Тротт цу Зольц направился в Швецию для зондажа внешнеполитических возможностей, Лебер рекомендовал ему «со всей категоричностью ни в коем случае не проводить политики, имеющей целью раскол союзников. Единственным шансом на спасение, по его мнению, являлось свержение Гитлера, провозглашение правительства, вышедшего из кругов Сопротивления, и открытое предложение им перемирия»85.

Большинство Крайзауского кружка было убеждено в неминуемой военной катастрофе Германии и в необходимости её капитуляции. Мольтке, Йорк, Штельцер, Дельп и другие считали государственный переворот против Гитлера бесперспективным, так как не верили в способность генералов его успешно осуществить. Их целью было ещё до военной катастрофы прийти к политическому соглашению с антигитлеровской коалицией. «Мы хотели... разъяснить союзникам положение в Германии и заключить с ними ещё до капитуляции соглашение о политической позиции Германии», — пишет Теодор Штельцер86.

В качестве лиц, уполномоченных для связи, предусматривались: с Западом — Адам фон Тротт цу Зольц, имевший друзей в Англии; с Советским Союзом — граф Вернер фон дер Шуленбург, который с 1934 по 1941 г. являлся германским послом в Москве и был лично знаком со Сталиным. Заговорщики знали, что перед войной Шуленбург выступал за германо-советское взаимопонимание и таким образом стремился продолжать рапалльскую политику 20-х годов. Предполагалось также, что вести переговоры с СССР смог бы и генерал Кёстринг — бывший военный атташе германского посольства в Москве.

Вернер фон дер Шуленбург (дядя Фрица Дитлофа фон дер Шуленбурга), близко стоявший к некоторым членам Крайзауского кружка, был в 1943 г. готов с помощью Хеннинга фон Трескова и других оппозиционных офицеров перейти линию фронта, чтобы установить связь с Советским правительством87. Когда же эта акция оказалась неосуществимой, Штельцер предложил сделать это поначалу через Стокгольм, так как имел возможность через одного норвежского друга установить связь с советским послом в Швеции Александрой Коллонтай. Прибыв в июне 1944 г. в Стокгольм, Тротт цу Зольц должен был встретиться с нею, чтобы «облегчить контакт Шуленбург — Москва»88. Однако встреча не состоялась. Накануне покушения — вопреки намерениям Гёрделера — среди заговорщиков царило единодушное мнение, что после устранения Гитлера надо немедленно повести переговоры как с западными державами, так и с Советским Союзом.

Таковы взгляды, существовавшие в Крайзауском кружке. Остаётся ещё лишь сказать о целях и намерениях тех социал-демократических функционеров, которые находились в тесной связи со Штауффенбергом.

Как представляли себе новый облик Германии Лёйшнер, Лебер, Маас, Райхвайн и их друзья? Хотя Вильгельм Лёйшнер и отстаивал взгляд, что свержение Гитлера должно произойти при содействии частей вермахта, ему, с другой стороны, было ясно и то, что новый строй должен будет опираться на самые широкие народные массы, особенно на рабочий класс. Вместе с Лебером, Райхвайном и другими социал-демократами он создал внутри организации бывшей СДПГ и профсоюзов сеть доверенных людей, которая должна была приступить к действиям только после свержения Гитлера. О планах Лёйшнера и его друзей сообщает Вальтер Машке:

«Намечавшийся переворот первоначально происходил бы как чисто военная акция. Но сразу же после него следовало путём восстановления немецких профсоюзов создать массовую организацию, которая бы служила политическим инструментом нового государственного руководства. Во все округа Германии были Назначены уполномоченные, которые должны были после удавшегося переворота возглавить немедленное создание немецких профсоюзов. При этом предусматривалось сотрудничество представителей существовавших прежде различных профсоюзных направлений. В общегерманском руководстве профсоюзов должны