В Магнитогорске я оставался до конца июля, занимаясь даже не столько своими коммерческими, сколько флотскими делами. Впрочем, все переплелось. На моем артиллерийском заводе морское ведомство разместило заказ на изготовление восьмидюймовых орудий для новых броненосных крейсеров и броненосцев. И этот же калибр я пробил для вооружения изрядной части береговых батарей Порт-Артура и Владивостока. Всего в Порт-Артур планировалось отправить тридцать пять орудий этого калибра, а во Владивосток — двадцать. Ну, естественно, мои «доброжелатели» из числа журналистов сразу же разъяснили всем «истинные» причины такого распределения заказов. Впрочем, на этот раз они были недалеки от истины. Ну да, я отдал заказ своему заводу, потому что собирался заработать. Причем у моего завода прибыль должна была стать несколько больше, чем у любого другого, который взялся бы за этот заказ. Просто за счет того, что мой артиллерийский завод обладал продвинутыми технологиями и производство орудий на нем обходилось, заметно дешевле. Но дело было не только в этом — лишь в отношении моего завода я мог быть абсолютно уверен, что столь крупный заказ не сорвется и все орудия будут изготовлены, а главное, достигнут наших военно-морских баз точно в срок. Я бы и от производства двенадцатидюймовок постарался бы солидный кус отхватить. Сделали бы. Но к сожалению, пока еще не существовало технологии, позволяющей транспортировать крупнокалиберные стволы по железной дороге на столь дальние расстояния. Так что пришлось ограничиться восьмидюймовками… ну и солидной частью заказа на шестидюймовки.

Остаток года — август, сентябрь, октябрь и ноябрь — я провел в поездках. Сибирь, Екатеринбург, Нижний Новгород, Баку, Тула, Челябинск, Астрахань, Севастополь, Пернов, Рига… Добрался даже до Байкала, где этой весной развернулось интенсивное строительство Кругобайкальской железной дороги. И вообще, похоже, Транссиб здесь заработает уже в будущем году. Максимум в начале 1901-го. Не слишком интенсивно, но протащить до Владивостока и Порт-Артура четыре-пять поездов в сутки уже будет можно. А это значит, строительство крупного сухого дока во Владивостоке, способного принимать корабли водоизмещением до восемнадцати тысяч тонн, и военно-морских баз там же и в Порт-Артуре можно будет заметно ускорить. Впрочем, то, что по Транссибу начнут ходить поезда, вовсе не будет означать, что дорога закончена. По моим прикидкам, достраивать ее еще и достраивать. Лет семь как минимум, а то и все десять. Половина переходов через реки, в том числе через все крупные, еще представляют собой времянки, три четверти дистанции имеют одну нитку рельсов, а без ввода в строй Кругобайкалки переправа через Байкал возможна летом только паромами, зимой — опять же по времянке, то есть по рельсам, уложенным прямо на лед. Но даже такое начало движения дает надежду, что мы успеем подготовиться к Русско-японской войне куда лучше, чем в другой истории.

На Рождество я присутствовал на приеме у племянника, он уговаривал меня отправиться на Дальний Восток, в Китай, где разворачивались волнения. Впрочем, судя по тому, каким напряженным было лицо Витте в тот момент, когда я разговаривал с государем, и какое облегчение на нем нарисовалось, когда он понял, что я согласился, эта идея принадлежала не Николаю. И вообще, наши с ним отношения с момента его коронации изрядно охладели. Не знаю, было ли это результатом работы придворных интриганов, либо Николай просто посчитал, что он уже достаточно вырос и оперился, чтобы вести сольную партию без всяких «подпорок», однако он почти перестал приглашать меня во дворец, все больше и больше ограничиваясь официальными мероприятиями. Что ж, я же ведь так и предполагал с самого начала. Так что несколько лет искренней близости сначала с наследником, а затем с молодым императором, во время которых я смог хоть что-то сделать, будем считать приятным бонусом к изначальным планам. А теперь настало время, вернуться к ним… Согласился я на это предложение легко. Пора было собственными глазами взглянуть, как идут дела в Порт-Артуре и Владике. Два новых броненосца и четыре броненосных крейсера, принятые в состав флота осенью прошлого года и весной нынешнего, уже закончили этап предварительного слаживания экипажей, и было бы очень неплохо проверить их дальним морским походом. К тому же я еще ни разу лично не инспектировал части морской пехоты во Владивостоке и Порт-Артуре. Нет, надежда на то, что там все нормально, была. Все офицеры и унтера прошли отличную школу учебного центра в Пернове, и многие перед отправкой на Дальний Восток успели еще и послужить в частях морской пехоты Балтийского и Черноморского флотов. А уж там-то я появлялся регулярно и гонял их в хвост и в гриву.

Новый год встретили узким кругом: Канареев, Кац, Курилицин, все заматеревшие и поседевшие. Впрочем, не все… у Мефодия Степановича волос почти не осталось. Ну да ему через два года должно было исполниться шестьдесят пять. Каждый из них уже «стоил» несколько миллионов, а состояние Каца вообще вплотную приблизилось к отметке в сто миллионов рублей. Но тут уж ничего не попишешь. Кто с чем работает, тот от того и имеет. Тем более что Кац все это заслужил. Он научился из любого проекта выжимать максимум возможного. Ну вот, кажется, что такого можно выжать из демонстрационных полетов первого в мире летчика на первом в мире самолете? (Кстати, весь мир теперь называл эти аппараты именно самолетами; точно так же когда-то всему миру стали известны русские слова «спутник» и «космонавт».) Ан нет. Вследствие введения большинством европейских держав эмбарго на торговлю с САСШ мы сумели отхватить себе солидный кусок европейского мясного рынка, поставляя на него замороженные туши. И в стране образовался избыток кожи, что быстро обнаружил Кац. Но ведь он, этакий стервец, не стал тупо скупать по дешевке кожу и продавать ее с наценкой. Нет, этот волк делового мира все сделал тоньше. Он одел и самого Покровского, и всех техников, и вообще весь персонал, обеспечивающий мировое турне самолета, в специально разработанный и запатентованный им «костюм летчика» — из кожи, с молниями, кнопками, ремнями, стягивающими голенища щегольских сапог, со специальными «очками летчика» и так далее, и организовал продажу подобных комплектов везде, где проводились полеты. По последним подсчетам, он продал уже более шести миллионов «шлемов летчика», а также не менее миллиона курток и сапог и где-то полмиллиона кожаных галифе. А об очках и шарфах, являющихся самым дешевым аксессуаром из всего комплекта, и говорить нечего. Но Кац всегда делился. Четверть его дохода шла в общую копилку, а десятая часть распределялась между теми, кто обеспечивал турне. Именно благодаря этому Покровский прибыл в Нью-Йорк, где его тут же попытались перекупить американцы, уже миллионером. Так что все их попытки пропали втуне. Нет, я не сомневался, что русский офицер, теперь уже штабс-капитан, Покровский и так бы отверг эти деньги. Менталитет никуда не денешь. Русского в это время купить было почти невозможно. А уж русского офицера-то… Но как же ему, наверное, было приятно плевать на все их предложения! Чего сулят-то? Нешто у нас самих нету?..

Вечер закончился хорошо. Хотя когда все разъезжались, я поймал на себе несколько задумчивых взглядов. У меня с моими ближайшими соратниками уже давно, почти с самого начала нашей совместной деятельности, установилось нечто вроде негласного соглашения. Естественно, они как наиболее близкие ко мне люди время от времени слышали от меня нечто, не слишком укладывающееся в существующие рамки и правила. Всякие там словечки, оговорки и прочее. Но все делали вид, что все идет как положено и вопросов у них нет. В число этих нестыковок входило и то, что их руководитель, как правило, был способен безошибочно предсказывать некоторые будущие проблемы. Не все, отнюдь не все. Но если уж он сказал, что будет так — так оно и будет. И вот сейчас все они дружно готовились к войне, которую непременно должна была в этом году развязать Великобритания против бурских республик. Между тем год закончился, а никакой войны нет. И я не знал, что им ответить. Либо я просто не совсем точно запомнил сроки, либо… ситуация изменилась настолько, что никакое мое, пусть и довольно скудное, но вроде как имеющееся послезнание уже не работает. Мир изменился. Все предстояло познавать заново…