Непонятно, почему обитатели подлунного мира придают ему такое большое значение. Романтизируют, возводя на пьедестал, слагают возвышенные оды. При этом никто не воспевает печень, селезенку или почки. Про них вообще не вспоминают, пока они здоровы. Принимая как нечто само собой разумеющееся.

Лишенный романтических иллюзий и глупых предрассудков, Этан отдал сердце, когда возникла необходимость. С его точки зрения, это была выгодная сделка.

Второе соглашение оказалось менее удачным. Лишиться куска мяса и потерять частицу своего «я» – все же разные вещи.

«Я все прекрасно понимаю. И мне безумно жаль только одного: что мы с тобой единое целое» – эти слова преследовали бывшего бога с того самого момента, как он очнулся.

Можно отмахнуться от чужих обвинений. Забыть их и выбросить из головы как несусветную чушь. Бред, не имеющий ничего общего с настоящим. Но то – от чужих. А от себя-то не уйдешь. Во всем мире не найти пропасть, куда можно сбросить груз прошлых лет, сразу избавившись от всех проблем.

Только смерть дарит забвение и покой, аннулируя прежние долги и счета. Но Этан не собирался умирать. Слишком многое поставлено на кон, чтобы опустить руки и сдаться.

– Выведешь меня наружу?

Необычное ощущение – чувствовать себя засунутым в некое подобие узкого деревянного ящика. Впечатление усиливалось тем, что напротив стоял тот, кем сам он был еще час назад.

– Ракстлы позаботятся об этом.

Некромант уже третий раз в жизни менял телесную оболочку, поэтому относился к процедуре спокойно.

– А ты?

– Меня ждет очередное перевоплощение.

Только сейчас Этан обратил внимание на лежащее неподалеку тело. Вот тот несчастный, которому предстоит выступить в роли наживки для проклятой кошки. Мокрая, измазанная грязью одежда, длинные спутавшиеся волосы. Присмотревшись внимательнее, Этан понял, что перед ним женщина.

– Тебе надоело быть мужчиной? – Звук собственного голоса вызывал отвращение.

Мерзкое булькающее кваканье, режущее слух. Нормальные люди так не разговаривают.

– В священных книгах Дуварры сказано: после третьего обмена разумами необходимо сменить пол. Иначе можно потерять не малую часть себя, а все.

Этан устало закрыл глаза. Это какое-то безумие. Неудивительно, что некромант решил покорить мир с помощью огромной грязной лужи. Три обмена и три маленькие смерти. Сейчас – четвертый раз. Перевоплощение в женщину. Ни одно существо не останется нормальным после серии этих чудовищных трансформаций, выжигающих разум изнутри.

Если кошка не появится вовремя, Крэмс успеет избавиться от опасного тела. Благодаря сердцу бога и амфоре в его руках сосредоточится такая невиданная мощь, что Фасе и Алту придется изрядно потрудиться, пытаясь остановить выжившего из ума некроманта. Неизвестно, кто победит, но ясно одно – в наследство Этану может достаться выжженный дотла мир.

– А что говорится в священных книгах о двух перерождениях подряд?

Прежде чем ответить, Крэмс окинул пристальным взглядом свою бывшую оболочку.

– Об этом там не сказано ничего. Видимо, древние не принимали в расчет такую возможность.

– Ты посмотрел на меня странно. Неужели задумал избавиться от опасного свидетеля? Напрасно. Я подстраховался на этот случай. Наверняка помнишь Мелиуса. Файта, сопровождавшего меня в первый раз. Он предан мне так же сильно, как тебе твои ракстлы. И ему не понравится, если вдруг с хозяином что-то случится. Понимаешь, о чем я?

– Конечно. Тебе незачем волноваться. Сделка была честной, каждый получил то, что хотел. И теперь ничто не мешает нам разойтись с миром.

– Да, это так. Правда, меня смущает одно обстоятельство.

– Какое?

– Ты собираешься провести две трансформации подряд. Не слишком ли велик риск? Для меня никогда не было секретом, что твоя конечная цель – покорить мир. Согласись, лучше править цветущим садом, чем бесплодной пустошью. Не знаю, как ты, а лично я болезненно переживаю потерю части своей личности. Приобретя новое тело, мне бы хотелось провести остаток дней в покое. А если с твоим разумом что-то случится… Амфора – не спичка в руках у несмышленого ребенка. Она намного опаснее.

– Если с моим разумом что-то случится, это почувствует одно из прежних воплощений. Не забывай, я некромант. Смерть – мое призвание.

– Ты хочешь сказать, что…

– Большая игра. Большие ставки. Каждый имеет страховку на крайний случай. Тебе не о чем беспокоиться. Я позабочусь о том, чтобы мир оказался в надежных руках.

Несмотря на свои бредовые идеи, Крэмс не был таким простаком, каким мог показаться на первый взгляд. У осторожного некроманта в рукаве было несколько козырных тузов.

– Последний вопрос.

– Спрашивай.

– Ты мог спасти погибшую часть моего «я»?

– Да. Если постараться, был шанс. Из двух моих прежних попыток одна увенчалась успехом. Но для чего тебе проблемы с двумя половинами одной сущности? Ведь и тот и другой – ты.

– Пожалуй, ты прав – незачем.

– Вот видишь. Теряя часть, сохраняешь главное.

Этан не чувствовал уверенности, что сохранил именно главное, но спорить не стал.

– Это все? – Крэмсу было необходимо приготовиться к очередному обряду.

– Пожалуй.

Им больше не о чем говорить. Третьей встречи не будет. Кто-то умрет прежде. Этан надеялся, что это будет не он. Хотя порой наши ожидания имеют мало общего с жестокой реальностью.

– Тогда прощай.

– Прощай.

Пара ракстлов – почетный эскорт – проводила гостя в дальний угол пещеры. Первый нырнул в колышущуюся стену мха – и пропал. Этан без промедления последовал за ним. Воронка, засосавшая его в мрачные недра душного подземелья, теперь выплюнула наружу.

Полтора часа назад он стоял на этом же месте, но тогда он владел могущественным артефактом и своим телом. А сейчас он был похож на облепленное тиной бревно и вдобавок потерял нечто важное. То, чего уже не вернуть никакими силами.

«Мне безумно жаль только одного: что мы с тобой единое целое…»

Это звучало как приговор. Пожизненное проклятие, от которого невозможно избавиться. Неподъемный груз, привязанный к ногам, неумолимо затягивающий в пучину безумия.

«Мне…»

– А мне – уже нет! – Неожиданно даже для самого себя Этан рассмеялся.

Одинокая фигура надрывалась от хохота, стоя на краю гнилого болота. Хотя эти сухие отрывистые звуки, больше похожие на кашель, трудно было назвать смехом. Да и, откровенно говоря, веселого вокруг было мало. Тем не менее Этан хохотал.