Невротик живет «хотениями», здоровый человек — «потребностями». Для невротика захотеть то, что ему действительно нужно, означает ощутить первичную боль, и поэтому он вынужден довольствоваться суррогатами — чем‑то реально для него достижимым. Здоровый человек имеет простые потребности, потому что хочет того, что ему действительно нужно, а не символических заменителей. Невротик может хотеть выпивки или сигарет, престижа, власти, высоких научных степеней или модную машину — и все это только для того, чтобы укрыться от первичной боли зияющей пустоты, чувства собственной ненужности, бессилия или чего бы то ни было подобного. Здоровому человеку не от чего укрываться, нечего заполнять.

Иногда создается впечатление, что сама жизнь постоянно плетет заговоры против невротика. Он хочет слишком многого, потому что располагает слишком малым. Но именно потому, что ему приходится странными способами извращать свою личность для того, чтобы удовлетворить себя хотя бы в мини

мальной степени, он становится личностью, отталкивающей от себя других людей. Здоровый человек, который не пытается с помощью своих социальных контактов заполнить пустоту, часто становится человеком, общества которого ищут и которому стараются подражать.

Невротик—это человек, который берет. Неважно, сколько он получит от других, все это, скорее всего, не будет иметь в его глазах большой ценности, так он должен снова и снова удовлетворять свои символические потребности. И так продолжается до тех пор, пока потребности его не будут вскрыты, осознаны и разрешены — то есть, произойдет то, чего обычно можно достичь только с помощью первичной психотерапии.

Нормальный человек оперирует понятием «надо», а не «обязан». В контексте первичной теории невротическое поведение означает отказ личности от собственных потребностей в угоду желаниям и потребностям родителей. Желания родителей становятся долгом ребенка. «Плохой» ребенок — это такой ребенок, который не выполняет своих обязанностей. Маленький ребенок, пытающийся быть хорошим для того, чтобы его любили, старается стать таким, каким его хотят видеть родители. Он делает это с затаенной надеждой, что в благодарность родители, наконец, исполнят его потребность — например, возьмут его на руки. Но родительские потребности невозможно удовлетворить, как бы ребенок ни старался это сделать. Такая ситуация возникает тогда, когда ребенок вечно и непрестанно пытается удовлетворить родителей с тем, чтобы они сделали его счастливым, или, хотя бы, довольным. Но сил ребенка всегда будет недостаточно; ни один ребенок не может сгладить несчастья родителей.

Долги ребенка — это потребности его родителей. Невыполнение долга автоматически влечет за собой гибель надежды на родительскую любовь. Страдающий неврозом ребенок поглощается своими долгами и обязанностями — быть тихим, вежливым и полезным — настолько, что теряет из вида свои личные потребности. Потеряв же свои потребности, ребенок начинает желать того, что ему, в сущности, совершенно не нужно.

Отлучение ребенка от его истинных потребностей часто происходит скрытно. Невротические родители постоянно напоминают ребенку: «Ты должен быть счастлив. Перестань жа

ловаться. Посмотри, как много мы для тебя делаем. Мы отдаем тебе все». Очень часто детей удается убедить. Они оглядываются по сторонам и, видя свое материальное благополучие, начинают верить, что у них есть все, что они хотят, не понимая даже, что отчаянно нуждаются в совершено иной вещи — в любви.

Трагедия вечного долга состоит в том, что исполняя его, ребенок воображает, что наступит когда‑нибудь день, когда родители, осознав, что он все делает ради них, осыплют его радужным дождем любви. Но так как его родители сами нуждаются в том, что он не может им дать, то такой день не наступает никогда.

Оперировать понятиями долга — это не то же самое, что поступать в согласии со своими чувствами. Поэтому дол г содержит в себе не только надежду, но и гнев — гнев, возникающий из‑за того, что приходится делать то, чего не чувствуешь, к чему не испытываешь душевного влечения. Проведя всю жизнь заделами, делать которые у невротика не было никакого желания, невротик очень часто испытывает трудности при выполнении того, что действительно надо. Нормальный человек делает то, что надо, потому что действует в условиях реальности. Невротик же часто испытывает нерешительность, так как его сознание расколото между подавленными потребностями и необходимостью исполнения чужого долга. Здоровый человек может решать за себя, так как чувствует свое «я» и понимает, что именно ему нужно.

Для того, чтобы выполнить навязанный ему долг, невротик вынужден полагаться на других. «Что мне заказать из меню?» Невротик устраивает свою жизнь таким образом, что другие люди выполняют за него долг, а сам он никогда не поступает в соответствии со своими чувствами. Этот простенький с виду вопрос: «Что я должен заказать?» — часто является признаком омертвелой невротической души. Скрытый смысл вопроса: «У меня нет желаний, нет чувств, нет жизни. Проживите за меня мою жизнь».

Нормальный человек никогда не ищет смысла жизни, ибо смысл этот возникает сам из его чувств. Смысл жизни определяется тем, насколько глубоко человек чувствует свою жизнь (жизнь, как свои внутренние переживания). Невротик же, кото

рый вынужден отключиться от реального катастрофического смысла еще в раннем детстве, должен постоянно — сознательно или подсознательно — находиться в поисках смысла своего бытия. Он может попытаться найти смысл жизни в работе или путешествиях, и если системы его психологической защиты хорошо функционируют, то такой человек может искренне полагать, что его жизнь исполнена смысла. Другие невротики чувствуют, что им чего‑то не хватает, и принимаются за активный поиск смысла. Для этого они ездят к восточным гуру, изучают философию, восходят к вершинам религии или посвящают себя экзотическим культам — и все это для отыскания смысла, который находится на расстоянии одного шага от них.

Невротик самими своими обстоятельствами вынуждается к непрестанному поиску смысла жизни, ибо реальный смысл — это первичная боль, которой надо всеми силами избегать. Так поиск смысла подменяет собой смысл; так как невротик не в состоянии полностью ощутить свою жизнь, ему приходится искать смысл через других или в вещах, находящихся вне его. Он может найти смысл жизни в детях или внуках. В их достижениях и успехах. Он может найти смысл в высокой должности или в крупном бизнесе, которым он управляет. Невротик начинает по–настоящему страдать, когда эти внешние вещи исчезают. Именно тогда невротик начинает чувствовать: «Какая во всем этом польза?», «Зачем все это?», «Какой вообще во всем этом смысл?».

Нормальный человек живет внутри себя, и не чувствует, что ему чего‑то недостает; в его душе нет недостающих частей. Невротик может почувствовать себя так же, если когда‑нибудь прекратит свою борьбу за утраченную часть своей души. Один пациент выразил это так: «У меня восхитительная работа. Очень плохо то, что она меня совершенно не интересует». Работа перестала составлять смысл его жизни.

Невротик, неспособный полностью прочувствовать смысл своей жизни, часто вынужден изобретать сверх–жизнь или пос- ле–жизнь, придумывая для себя места, где он, наконец, заживет реальной, настоящей жизнью. Он принужден воображать, что где‑то там находится реальный смысл и цель всего его бытия. Невротик может воображать, что ученые могут найти для