– Мама, там Иринка плачет, – голос старшей дочери возвращает меня к реальности.

– Почему?

– Не знаю, она ничего не говорит. Залезла в кусты малины и плачет.

Я пошла в сад. После нашего бегства я заметила, что Иринка стала очень тихой и молчаливой. Она первая хваталась за любую работу, старалась во всем угодить мне и отцу, но все делала молча, нервно и торопливо. Сначала я решила, что все дело в ее переживаниях из-за случившегося, но теперь стало ясно, что девочка так и не успокоилась. Об этом свидетельствовал уже не плач – из кустов доносились горькие всхлипывания.

– Где тут спрятался мой Ежик? – шутливо спросила я. – Ежик захотел полакомиться малинкой?

Всхлипывания перешли в судорожную икоту. Я продралась сквозь заросли в самую гущу. Девочка сидела на сырой земле, спрятав лицо между коленями и обхватив голову обеими руками.

– Иринка, милая, что случилось? – спросила я, пытаясь приподнять ее голову и заглянуть в глаза. Но она расплакалась еще сильнее. – Не плачь, не надо, – я уселась рядом, обняла ее за плечи. – А то и я сейчас расплачусь. Тебя кто-то обидел?

– Нет, – жалобно пискнула она.

– Мне жаль, что так все вышло, но жизнь непредсказуема. Ты уже почти взрослая. Хочешь, расскажу тебе, что случилось?

– Не надо, мы и так все знаем.

– Можешь осуждать меня, но такое я не могу простить. Есть вещи, на которые женщина иногда может и даже должна закрывать глаза, но измена…

– Я… Я не осуждаю.

Иринка подняла на меня покрасневшие глаза.

– У меня никогда не было не то что своей комнаты или стола, а даже кровати… А потом у меня появились и братья, и сестричка… Я тоже ждала, когда у нас будет свой дом, а про комнату нечего и говорить. Все было: и дом, и даже свое полотенце, и полочка в шкафу, и папа, и мама, и роли в спектаклях – все-все, о чем я боялась даже мечтать. А теперь… – у нее снова покатились слезы из глаз.

– У нас есть крыша над головой…

– Я не о том, – перебила она меня.

– А о чем?

– Я чувствую, что могу потерять все-все… Я не выдержу. Я лучше повешусь!

– Господи! Да что ты такое говоришь?! Жили же мы без собственного дома, и ничего! А теперь будем жить с дедушкой, потому что его дом – это наш дом.

– Я не о том! Теперь я стану для тебя лишней, потому что вы с папой разведетесь! Ты отдашь меня в детдом, а я не хочу туда! Не хочу! Я не смогу! – Иринка истерически разрыдалась.

– Вот ты о чем! Глупенькая! Да разве мать может бросить свою деточку, своего Ежика?! Да ни за что! Или у тебя язык опять повернется сказать, что я не твоя мать?

– Нет! Нет! Нет! – девочка припала к моему плечу, а потом схватила мою руку и начала ее целовать: – Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Я выдернула руку, крепко прижала Иринку к себе, и мы уже вдвоем в голос разревелись.

Я часто думаю: как плохо, что рядом нет Вали. Удивительно, но у меня никогда больше не было такой верной подруги. Конечно, у меня много знакомых, есть приятельницы, коллеги, добрые соседки, но такой близкой, как Валя, все-таки нет. Мы с ней регулярно переписывались и встречались, когда во время отпусков приезжали в родное село. И не только сейчас, в трудную минуту, мне ее не хватает, а всегда. Она по-прежнему живет в Виннице, работает уже не учителем, а заведующей методкабинетом. И это не удивительно: моя подруга всегда была инициативной, живой, непоседливой, веселой. Она – прирожденный лидер, а я – рядовая учительница и по совместительству мать четырех детей, домохозяйка и жена, которая, если и не помогает, то, по крайней мере, не мешает мужу подниматься по ступенькам его карьеры. Прошу прощения – была женой, так как сейчас я даже не знаю, где мой муж и с кем он…

Валя, Валя, как же мне тебя не хватает!

Только я это подумала, когда со двора послышался лай Тумана. Выхожу на крыльцо и… Не верю своим глазам! Передо мной стоит Валя! Обнимаю ее так, что она начинает отбиваться:

– Отпусти, сумасшедшая! Задушишь!

…Мы пошли в сад, где нам никто не мог помешать, и я выложила ей все, что со мной случилось.

– Ну что тебе сказать, Марийка? Ты думаешь, что у нас с Василием все гладко? Так не бывает, жизнь – сложная штука. Иногда приходится закрывать глаза на некоторые вещи.

– Закрыть глаза, чтобы лучше увидеть, – пробормотала я, вспомнив папины слова.

– Что ты сказала? – переспросила Валя.

– Пустое. Мысли вслух. Говори, я тебя слушаю.

– Я не имею права тебя поучать, но могу привести пример из собственной жизни. Я очень люблю своего мужа. Но иногда наши мысли и вкусы не совпадают. Тогда я иду на уступки. И делаю это умно, по-женски: так, чтобы и ему было приятно, и я не в обиде, потому что мужчины интуитивно чувствуют женскую слабость и тут же ею пользуются. Иногда я изображаю слабую женщину, а ему нравится показывать, кто в доме хозяин. И это не лицемерие, а умение жить вместе так, чтобы сохранить отношения.

– Я всегда думала, что мы с Романом смотрим в одну сторону.

– Так не бывает. Идеальных отношений не существует. Жизнь всегда подбрасывает сюрпризы в виде испытаний на прочность.

– Я думала, что мы смотрим в одну сторону, – повторила я. – А оказалось, что я смотрю на Романа, а он – на Галину Петровну.

– А что ты сделала для того, чтобы он повернулся к тебе? Устроила скандал и все? Нет, не все! Ни в чем не разобравшись, схватила детей и прочь из дома?! Так, конечно, легче.

– Мне очень тяжело.

– А ведь все это можно было обратить в шутку.

– После того, как он с восторгом заявил: «Она же красивая!»?

– Ты должна была умело и тактично доказать ему, что не она, а ты красивее всех на свете! Не знаю, – вздохнула Валя. – Но мне кажется, что ты проявила не силу, а слабость. За счастье надо бороться!

– Спасибо, Валя, – сказала я. – Я подумаю, что мне делать дальше.

– Кстати, хотела тебя спросить: ты не жалеешь о Дмитрии?

– Даже сейчас – нет, – призналась я, и это была чистая правда. – Лучше расскажи, как ты оказалась в нашем дворе именно в то время, когда я вспомнила о тебе.

Валя рассказала, что получила письмо о том, что ее мать больна, взяла отпуск на несколько дней и приехала в село.

– А Галинка с тобой?

Уже через несколько минут дочь моей подруги была у нас. Когда я вошла в дом, там стоял такой галдеж, что хоть уши затыкай! Еще бы! Под одной крышей собрались пятеро детей!

Я отправилась на огород сгребать выполотый бурьян. Я еще не знала, что делать дальше, но была твердо уверена в одном: у меня есть ради кого просыпаться по утрам.

Шестой день без Романа. Очень долго, словно шесть лет. Стараюсь не думать о нем, забыть, вычеркнуть из памяти, и в то же время не спешу отправлять детей в новую школу. Значит, надежда еще теплится?..