Конечно, шантаж принесет Валендреа лишь небольшую часть голосов. Большинство его сторонников поддерживают государственного секретаря благодаря его положению в церкви и ключевым связям, делающим его самым вероятным претендентом «на царство». Валендреа имеет основания гордиться тем, что за последние несколько дней ему даже не пришлось предпринимать специальных мер, чтобы склонить на свою сторону этих естественных союзников.

Валендреа продолжал думать о самоубийстве Климента. Он и представить себе не мог, что немец сможет совершить поступок, обрекающий его душу на вечные муки. Слова, сказанные ему Климентом три недели назад, не выходили у него из головы.

«На самом деле я бы хотел, чтобы престол достался вам. Вы сами убедитесь, что это совсем не то, что вам кажется. Может, вы и должны стать им».

И еще то, что он сказал в пятницу — когда они выходили из хранилища.

«Я хотел показать вам, что вас ожидает».

Почему Климент не помешал ему сжечь перевод?

«Скоро узнаете».

— Будь ты проклят, Якоб, — пробормотал Валендреа.

Раздался стук в дверь. Войдя в кабинет, Амбрози направился прямо к столу. Он держал в руке портативный диктофон. Бросался в глаза его возбужденный вид.

— Послушайте. Я переписал это с магнитофона. Разговор Мишнера и Нгови в его кабинете четыре часа назад.

Диалог длился около десяти минут. Валендреа выключил диктофон. Они помолчали.

— Сначала Румыния. Теперь Босния. Они не остановятся.

— Видимо, Климент оставил предсмертное письмо Мишнеру.

Амбрози знал о самоубийстве Климента. И об этом, и о разговоре с Папой в хранилище, и о многом другом Валендреа рассказал ему еще в Румынии.

— Я должен прочесть это письмо.

Амбрози неподвижно стоял у стола.

— Не представляю, как это сделать.

— Может, снова поможет подружка Мишнера?

— Я тоже думал об этом. Но зачем это нам сейчас? Завтра начинается конклав. К вечеру вы уже будете Папой. Самое позднее — через день.

— Все это возможно, но вдруг выборы затянутся?

— У нашего африканского друга, видимо, тоже есть своя агентура. Я и представить не мог, что его так занимает моя скромная персона.

Валендреа было неприятно, что Нгови так легко связал его поездку в Румынию с убийством Тибора. Это могло сулить серьезные неприятности.

— Найди Катерину Лью.

После Румынии он специально не стал звонить ей. Незачем. Благодаря Клименту он и так узнал все, что хотел. А теперь Нгови посылает в Боснию своего человека с тайным поручением. Это очень тревожный знак — особенно если это поручение связано с ним. Но и помешать этому невозможно. Нельзя так сильно рисковать, вовлекая в игру священную коллегию. Будет слишком много вопросов, а у него так мало ответов. К тому же это даст Нгови повод начать расспросы о поездке в Румынию самого Валендреа. В его планы не входит давать африканцу в руки такой козырь.

Валендреа — последний из оставшихся в живых, кто знает, что сказала Дева. Трое пап умерли. Часть этой злополучной копии, сделанной Тибором, Валендреа уничтожил сам, устранил самого священника и спустил в канализацию подлинник письма сестры Люсии. Остался только факсимильный перевод, лежащий в хранилище. Никому не разрешается входить туда. Но чтобы получить доступ к этому футляру, надо стать Папой.

Он посмотрел на Амбрози:

— Паоло, к сожалению, вам придется остаться здесь на несколько дней. Вы будете мне нужны. Но мы должны знать, чем будет заниматься Мишнер в Боснии, а она — наш главный источник информации. Так что найдите Катерину Лью и заставьте ее снова помочь нам.

— Откуда вы знаете, что она в Риме?

— А где еще ей быть?

Ватикан

27 ноября, понедельник

18.15

Неведомая сила влекла Катерину к павильону Си-эн-эн, смонтированному прямо у южной колоннады площади Святого Петра. Еще находясь на другом конце мощенной булыжником площади, она увидела Тома Кили, сидящего в лучах ярких прожекторов перед тремя камерами. По всей площади тут и там стояли импровизированные телестудии. Тысячи стульев и десятки заграждений, оставшихся на площади после похорон Климента, уже убрали, их место заняли торговцы сувенирами, паломники и журналисты, наводнившие Рим в ожидании конклава, начинающегося завтра. Все объективы направлены на металлическую трубу над крышей Сикстинской капеллы — оттуда должен появиться белый дым, говорящий о благополучном исходе голосования.

Катерина приблизилась к кучке зевак, столпившихся вокруг площадки Си-эн-эн, где Кили выступал перед камерами. В черной сутане с белым воротником он выглядел почти как настоящий священник. Для человека, несерьезно относящегося к профессии священника, он неплохо себя чувствовал в облике служителя церкви.

— Действительно, раньше после каждого голосования бюллетени просто сжигали в печи, добавляя к ним сухую или сырую солому, чтобы пошел белый или черный дым. Сейчас для этого применяют специальный химикат. На нескольких последних конклавах происходила путаница из-за цвета дыма.

Видимо, иногда даже Католическая церковь вынуждена прибегать к достижениям науки.

— Что вы думаете о завтрашнем заседании? — спросила у Кили сидящая рядом с ним корреспондентка.

Кили повернулся к камере:

— Я считаю, что фаворитов двое. Это кардинал Нгови и Валендреа. Нгови может стать первым Папой-африканцем на престоле с первого века и принести много пользы своему родному континенту. Посмотрите, сколько сделал Иоанн Павел Второй для Польши и всей Восточной Европы! Африка тоже может много выиграть, имея на престоле своего представителя.

— А католическая общественность готова принять чернокожего Папу?

Кили пожал плечами:

— А какое это имеет значение сегодня? Среди нынешних католиков большинство из Латинской Америки да из Азии. Кардиналы из Европы утратили главенствующие позиции. Начиная с Иоанна Двадцать третьего все папы способствовали этому, расширяя состав священной коллегии и вводя туда все больше неитальянцев. На мой взгляд, для церкви будет только лучше, если ее возглавит не Валендреа, а Нгови.

Катерина улыбнулась. Очевидно, Кили хотел отомстить поборнику благочестия Альберто Валендреа. Забавно, как поменялись роли! Девятнадцать дней назад на Кили, которому грозило отлучение, обрушилась вся мощь гнева Валендреа. Но сейчас, в период междуцарствия и трибунал, и все остальное отошло на второй план. И вот теперь бывший обвиняемый выступает на международном телеканале с критикой своего обвинителя, всерьез претендующего на папский престол.

— Почему вы считаете, что церкви будет лучше, если победит Нгови? — настырно спросила корреспондентка.