Тут я взяла зонтик и тихонько ушла из дому — пусть себе плачут, если на них нашел такой стих.

Я направилась по дороге к гавани. К изумительной морозной свежести воздуха примешивался влажный запах свежевспаханной зяби. Я шла и шла, пока сумерки не сгустились в лунную ночь. Мне совсем не было одиноко. Я вела в уме беседу с воображаемыми друзьями и придумала столько эпиграмм на Принглов, что сама удивилась своему остроумию. В общем, мне было очень хорошо, несмотря на все огорчения, доставляемые Принглами.

Однако должна признаться, что эти Принглы мне основательно отравили жизнь и дела в школе идут неважно. Вокруг меня сгущается атмосфера заговора.

Во-первых, ни один из Принглов или полу-Принглов не готовит домашних заданий. К родителям обращаться бесполезно — они отделываются любезными фразами. Я знаю, что остальные ученики относятся ко мне хорошо, но Принглы заразили и их вирусом непослушания. Как-то утром, войдя в класс, я увидела, что мой стол лежит кверху ножками, а содержимое ящиков валяется на полу. Разумеется, никто не знал, чья это работа. Точно так же никто не мог сказать, откуда на следующий день на столе взялась коробка, из которой, когда я ее открыла, с громким шуршанием взметнулась искусственная змея. Но все Принглы стонали от хохота, глядя на мое ошеломленное лицо.

Джен Прингл чуть ли не каждый день опаздывает на уроки, причем у нее всегда наготове убедительное объяснение, которое она преподносит мне в вежливых выражениях, но с наглой усмешкой на губах. Она рассылает по классу записки прямо у меня под носом. Сегодня, надев пальто, я нашла в кармане очищенную луковицу. Как бы мне хотелось запереть эту девчонку в карцер и посадить ее на хлеб и воду — это научило бы ее вести себя прилично!

Самое худшее, что случилось за последние дни, — это карикатура на меня, которую я обнаружила утром на доске. Волосы, конечно, были ярко-красного цвета. Все отрицали, что имеют к ней хоть какое-нибудь отношение, но я знаю: так рисовать способна лишь Джен Прингл. Мой нос… который, как ты знаешь, всегда был моей единственной утехой… на карикатуре загибался крючком. А рот! Такой рот может быть только у прокисшей старой девы, которая провела в заполненном Принглами классе по крайней мере лет тридцать. Но все равно сходство было потрясающим. Проснувшись среди ночи и вспомнив об инциденте, я даже застонала от обиды. Не странно ли, Джильберт, что мы больше страдаем не когда нам причинили зло, а когда нас унизили?

Чего только обо мне не говорят! Якобы я нарочно занизила оценку Хэтти Прингл за контрольную работу. Якобы насмехаюсь над учениками, когда они делают ошибки. Я и вправду рассмеялась, когда Фред Прингл на вопрос: «Кто такой центурион?» — ответил, что это человек, который прожил сто лет. Но кто бы сумел удержаться от смеха?

Джеймс Прингл непрерывно твердит:

— В школе нет дисциплины… а нам нужна дисциплина.

Кроме того, про меня рассказывают, будто я подкидыш.

Я начинаю ощущать враждебность Принглов и за стенами школы. Все жители Саммерсайда находятся под пятой у «королевского семейства». В пятницу меня не позвали на пикник к Алисе Прингл. Говорят, что когда жена пастора, который лишь недавно получил назначение в Саммерсайд, хотела пригласить меня петь в церковном хоре, ей сказали, что если она это сделает, то из хора уйдут все члены семейства Принглов. И тогда хор просто перестанет существовать.

Конечно, трудности с учениками не у меня одной. Но другие учителя посылают нарушителей дисциплины ко мне. И обычно добрая половина из них — Принглы. Однако на других учителей родители почему-то не в претензии.

Два дня назад я оставила Джен Прингл после уроков выполнять несделанное домашнее задание. Через десять минут к школе подъехала карета, посланная из Мейплхерста. Из нее вышла мисс Эллен — элегантно одетая пожилая дама с горделивым римским профилем и сладкой улыбкой на устах. Извинившись, она спросила, не могу ли я отпустить Джен, так как они собрались навестить сегодня друзей в Лоуэлле. Джен с торжеством отбыла, не сделав задания, а я заново осознала, какие могущественные силы на меня ополчились.

Обозлившись, я говорю себе, что Принглы совмещают все недостатки Пайнов и Слоунов. Но на самом деле это не так. Я чувствую, что если бы они не были против меня предубеждены, я могла бы с ними и подружиться. Большинство из них люди симпатичные, веселые и верные. Мне кажется, я могла бы найти общий язык даже с мисс Эллен. Про мисс Сару ничего сказать не могу — она уже десять лет не выезжает из Мейплхерста.

— Здоровье, видите ли, не позволяет, — высказалась по этому поводу Ребекка Дью. — Не знаю, как там у нее со здоровьем, но если ей что и мешает, так это непомерная гордыня. Принглы вообще о себе чересчур много понимают, а уж эти две старые грымзы превзошли их всех. Послушали бы вы, как они говорят о своих предках! Я не отрицаю — их отец, капитан Абрахам Прингл, был достойным человеком. Но его братец Майром особыми достоинствами не отличался, и старухи о нем стараются поменьше распространяться. Боюсь, мисс Ширли, вам придется несладко: если уж они кого невзлюбят, то пощады не жди. Но не переживайте, мисс Ширли… держите хвост пистолетом.

— Как мне хочется заполучить рецепт слоеного торта мисс Эллен, — вздохнула тетя Шатти. — Сколько раз она мне обещала, но, кажется, не видать мне его как своих ушей. Они не очень-то склонны делиться старыми семейными рецептами.

В фантастических мечтах я вижу, как мисс Эллен на коленях преподносит ей рецепт на золотом блюде и как я прибираю к рукам Джен. Что меня больше всего бесит — так что я это без труда сделала бы, если бы за ней не стоял весь клан.

(Дальше пропущены две страницы.)

Ваша покорная слуга

Энн Ширли.

P. S, Так подписывала свои любовные письма бабушка тети Шатти».

15 октября

«Я узнала, почему плакала Ребекка Дью. Оказывается, в доме случилось происшествие. Мукомол опять напачкал на ковре, и Ребекка Дью заявила тете Кэт, что Проклятый Котяра загонит ее в могилу и она требует от него избавиться. Кот напакостил уже третий раз в этом году, и Ребекка Дью уверена, он это делает нарочно. Тетя Кэт возразила, что если бы Ребекка Дью выпускала его наружу, когда он мяукает возле двери, ничего подобного не случалось бы.

— Ах вот как, значит, я во всем виновата?! — воскликнула Ребекка Дью.

Отсюда и слезы.

Натиск Принглов усиливается с каждым днем. Вчера я обнаружила на своей книге весьма наглую надпись. А Гомер Прингл, когда раздался звонок, вышел из класса на руках. Кроме того, я получила очень злобное анонимное письмо. Не знаю почему, но я не думаю, чтобы Джен имела отношение к надписи на книге или к анонимному письму. Она, конечно, озорная девчонка, но до таких пакостей не позволит себе унизиться. Ребекка Дью бушует от негодования, и мне страшно думать, что бы она сделала с Принглами, окажись они в ее власти. Но я ее не виню: у меня самой бывают моменты, когда я готова угостить всех Принглов ядовитой настойкой, изготовленной по рецептам Лукреции Борджиа.