богом, ему поклонялись, и изображался он в виде фаллоса. Очевидно его сходство и, возможно, божественное родство с Приапом и другими богами плодородия и веселья. Более поздние христианские авторы, стремившиеся выставить римлян в плохом свете, утверждают, что римская девушка должна была сесть на Mutunus Tutunus перед первой брачной ночью, чтобы символически отдать свое целомудрие этому богу и подготовиться к дефлорации{122}. И снова да, божество как фаллоимитатор, фаллоимитатор как божество.

Восприятие человеческого пениса с момента зарождения сельского хозяйства и до наших дней изменилось даже сильнее[213], чем блошиный интромиттум в ходе своей эволюционной истории[214]. Египетскому богу Мину, «быку большого фаллоса», объединявшему в себе идеи божественной власти и плодородия, поклонялись еще в 4000 г. до н. э. Его изображали держащим свой эрегированный пенис параллельно земле в одной руке и пастуший цеп в другой. От египтян мы также унаследовали обелиски, фаллосы, особенно любимые на Западе.

В Древней Индии люди поклонялись другому повелителю животных — Шиве Пашупати, божеству с буйволиными рогами на голове и всегда эрегированным пенисом. В религиозных культах этой страны фаллос также занял центральное место, на этот раз в форме лингама — абстрактного (но отчетливо напоминающего пенис) воплощения оплодотворяющего начала, Шивы, отца всего живого. Все эти культы зародились более 2000 лет назад, но путешествие по Тибету и Бутану до сих пор дает возможность посмотреть на дома местных жителей, обильно украшенные защитными фаллическими символами. Французский этноисторик Франсуаза Поммаре и ее соавтор Таши Тобгай писали: «В Бутане <…> фаллосы рисуют на наружных стенах домов по обе стороны от входных дверей или вырезают из дерева и развешивают по углам. Фаллосы высаживают в полях, чтобы гарантировать хороший урожай. Украшение в виде фаллоса носят на религиозных праздниках шуты (атсара)».

Один особенно выдающийся фаллос украшал буддийский храм Джоканг в Лхасе, столице Тибета. Китайская королева исследовала этот регион с помощью геомантии и обнаружила, что местность похожа на огромную демоницу, лежащую на спине. Очевидно, что демоницу нужно было обезвредить, поэтому вокруг был воздвигнут монастырь, башни и ступы которого должны были пригвоздить ее к земле. Пещера, оказавшаяся на территории монастыря и в представлении китайской королевы бывшая гениталиями демоницы, сначала находилась под постоянным наблюдением монахов. Потом принцесса приказала установить рядом с этой пещерой гигантский фаллос, призванный укрощать дикое и разрушительное женское начало.

Жители Бутана по сей день считают, что изображение фаллоса может уберечь дом и его обитателей от бед, принести удачу и детей мужского пола. Обычно четыре изображения дежурят по углам дома, а пятое находится внутри. Поммаре и Тобгай прослеживают развитие этих верований вплоть до XVI в. Интересны и упоминаемые ими легенды о буддийском учителе Друкпа Кюнле, который побеждал бутанских демониц своим всесокрушающим пенисом-молнией.

Двигаясь дальше на восток, мы попадаем в Японию, где поклонение фаллосу началось как минимум в 3600–2500 гг. до н. э. и продолжается по сей день. Британский дипломат Уильям Астон (1841–1911), ирландец по происхождению, знаток японского и корейского языков и культур, оставил описание своего путешествия из Уцуномии в Никко в 1871 г. Он пишет, что ехал по дороге, «вдоль которой были расставлены группы фаллосов», воздвигнутые мужчинами, совершившими ежегодное летнее паломничество на гору Нантай, что значит «гора мужского тела». Сэкибо — каменные жезлы фаллической формы — археологи находят по всей Японии.

Итак, фаллос, сбросив с себя смертную телесную оболочку, стал всеобщим предметом поклонения. Однако на Западе все большую популярность приобретало христианство. Церковь недвусмысленно заявила, что бог един и это не фаллос, а это значило, что языческие ритуалы плодородия и прочие формы обожествления полового члена должны были прекратиться.

Но мужчины, похоже, не хотели отказываться от символической власти, которую давало им обладание пенисом. Они явно опасались, что угнетенные члены общества (женщины и рабы), не сдерживаемые этой властью, обязательно покусятся на мужские привилегии и социальный статус. Этот страх впрыснул в культуру новый яд, который отравляет нашу жизнь и сегодня.

Входят викинги

Давным-давно, в XI в., на одном норвежском хуторе трэлл, как называли домашних рабов, разделывал умершего коня{123}. Он делал это потому, что, будучи «язычниками», незнакомыми с «истинной верой», жители хутора ели конину. При разделке раб «отрезал коню тот член, который природа дала всем животным, размножающимся с помощью совокупления, и который, по словам древних поэтов, у лошадей называется „громадиной“»[215].

«Веселый и добродушный, озорной и буйный»[216] сын хозяина хутора взял отрезанный конский пенис и понес его в дом, где сидели его мать, сестра[217] и рабыня. Весельчак стал трясти этим пенисом перед лицами женщин, отпуская грубые шутки и смеясь над рабыней, которая в ответ покорно «кричала и хохотала». Сестра «озорного и буйного» была смущена, но мать, кажется, решила, что конский пенис не шутка. Она отобрала его у сына, завернула в ткань, обложила травами, чтобы сохранить его в целости, и положила в специальную коробку. Каждый вечер перед трапезой она доставала член и читала над ним что-то вроде молитвы. Все члены семьи и рабы должны были по очереди взять его и сделать то же самое. В саге хозяйка дома описывается как «властная»[218].

Затем на хуторе внезапно появляется король Олаф II (995–1030), который в этот момент находится в бегах, но параллельно также миссионерствует, пытаясь обратить в «истинную веру» каждого язычника, который встречается ему на пути. Короля сопровождают советник Финн Арнессон (1004–1065) и исландский поэт Тормод Колбрунарскальд (998–1030)[219]. Они путешествуют инкогнито и представляются хуторянам одним и тем же именем — Грим, что, похоже, не вызывает подозрений, хотя Грим и означает «замаскированный». Дочь семьи, не будь глупа, раскрывает секрет Олафа, и он берет с нее обещание не рассказывать никому о том, что она узнала.

Все садятся обедать, и хозяйка дома, как обычно, достает конский член. Они передают друг другу коробку с сокровищем, весельчак сын говорит сестре что-то особенно отвратительное, и наконец очередь доходит до Олафа. Тот произносит пламенную и немного хвастливую речь в стихах, а затем бросает «чудовищный член» собаке. «Властная» жена, естественно, в ярости, но Олаф раскрывает себя и в итоге, конечно же, обращает всю семью в христианство. Пережив это и многие другие приключения, Олаф в конце концов стал почитаться как святой покровитель Норвегии[220].

«Христианство» — «Фаллические культы», счет 1:0.

В Тоскане растет дерево

Христианство становилось все более и более распространенным в Европе. Вместе с ним распространялись все более странные