Утром 8 апреля — очередная плановая тренировка космонавтов в монтажно-испытательном корпусе. В это же время в штабе космодрома проходило заседание Государственной комиссии. Оно было не долгим и завершилось утверждением кандидатуры командира первого «Востока» и его дублера. Сразу после него члены Госкомиссии отправились к ракете-носителю, чтобы понаблюдать за тренировкой «шестерки». Тут все и началось. Ни с того ни с сего к Гагарину стали подходить специалисты стартовой команды с просьбой оставить в их записной книжке памятный автограф. Юрий попробовал откреститься от этого в привычном для него ироническом стиле:

— Какие автографы, братцы? Вот слетаю на орбиту Земли, тогда и стану раздавать автографы.

В разговор вмешался стоявший рядом Николаев:

— Раз просят, Юра, значит, надо подписать. Люди хотят оставить память о встрече с тобой.

Гагарин еще продолжал свое приятное занятие, когда возле ракеты появился Главный конструктор. Не разглашая тайну только что принятого Госкомиссией решения о командире «Востока» (согласно договоренности с Каманиным, его должен был сообщить Николай Петрович), Королев принялся неторопливо разъяснять Юрию работу регенерационной системы корабля. Гагарин внимательно слушал, кивал головой, соглашаясь с Сергеем Павловичем.

После завтрака 9 апреля Каманин пригласил Титова и Гагарина к себе, рассказал о комплексе вопросов, которые рассматривались на заседании Государственной комиссии, — о регистрации полета как мирового рекорда, об аварийном катапультировании космонавта на старте и ее решении: «Командиром „Востока“ назначить Юрия Гагарина. Герман Титов утвержден его дублером».

Гагарин сразу расцвел улыбкой, не в силах сдержать нахлынувшей радости. По лицу Титова пробежала мимолетная тень сожаления, что не он первый. Тут же Герман с улыбкой протянул руку Гагарину:

— Рад за тебя, Юра… Поздравляю.

— Скоро, Герман, и твой старт, — бодро ответил Гагарин.

До обеда — работа по программе. Внешне никаких изменений не наблюдалось. Вся «ударная шестерка» увлеченно занималась в кабине «Востока». Лишь у Гагарина были заняты и перерывы — он продолжал оставлять автографы в блокнотах и на полях газетных статей, с которыми подходили к нему офицеры и солдаты стартовой команды… Но что было делать?

Во второй половине дня из Звездного прилетела «подмога» — сдавшая государственный экзамен вторая шестерка космонавтов. Ознакомившись с жизнью полигона, побывав в монтажно-испытательном корпусе, у ракеты, они убыли на разные наземные измерительные пункты, чтобы контролировать время пролета «Востока» по орбите.

Вечером Юрий написал письмо в Звездный:

«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! Решил вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами той радостью и счастьем, которые выпали мне. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым… Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой, Валюша. Но, увы, вы далеко. Тем не менее, я всегда чувствую вас рядом с собой.

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает, что и на ровном месте человек падает и ломает шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу тебя, Валюша, не убивайся с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым были бы не страшны ухабы жизни. Вырасти людей, достойных коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается? Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо… ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца. Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая.

Как-то, в детстве, я прочитал слова Чкалова: „Если быть, то быть первым“. Вот я и стараюсь им быть и буду до конца… Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе и будем счастливы. Валюша, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей. Если будет возможность, то помоги им в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они ничего не знали, да им и не положено было знать. До свидания, мои родные. Крепко вас обнимаю и целую. С приветом ваш папа и Юра».

В конце письма Юрий Гагарин привычно расписался, поставил дату — 10.04.1961 года.

Напряжение нарастало с каждым часом, но суеты не чувствовалось. Все действия определялись распорядком дня космонавтов. Утром 10 апреля «ударная шестерка» встретилась с членами Государственной комиссии и «стартовиками» полигона. Главный конструктор публично обнародовал принятое решение о том, что командиром первого «Востока» утвержден летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин, запасным — Герман Степанович Титов. Вечером его документально утвердила Государственная комиссия, назначив полет на 12 апреля.

Сразу после установки ракеты на пусковое устройство 11 апреля, Главный конструктор встретился с Каманиным и попросил почаще информировать его о состоянии космонавтов, об их самочувствии и настроении. Делать это в любое время суток.

Николай Петрович не удержался, спросил:

— Волнуешься за них, Сергей Павлович?

— А как ты думаешь, Николай Петрович? — громче обычного выпалил Королев. — В космос летит Юрий Гагарин. Я знаю его давно. Привык. Он ведь мне как родной сын!

Около десяти, после физзарядки и завтрака, Титов и Гагарин, отдельно от остальной четверки, прибыли на стартовую позицию и провели последнюю тренировку в кабине корабля. Феоктистов и Раушенбах с интересом наблюдали за работой Юрия. Чувствовалось, как радостно настроен он от сознания, что ему поручено отправиться на орбиту Земли первым. Но Гагарин оставался все таким же серьезным, спокойным и сосредоточенным.

Гагарин еще находился в кабине «Востока», когда лифт вознес на последнюю площадку Королева. Феоктистов и Раушенбах тотчас опустились на Землю, а Юрий, выйдя из корабля, неожиданно поделился с Сергеем Павловичем сокровенным. Гагарин рассказал, как он добивался выполнения своей жизненной цели и стал военным летчиком.

Когда Юрий умолк, Королев вдруг спросил:

— А что ты сказал, Юрий, дома, когда в этот раз улетал в командировку на Байконур?

— Валюше я сказал, Сергей Павлович, чтобы она не волновалась, берегла девочек. Я постарался убедить ее, что у нас все будет штатно, потому что к полету мы подготовились отлично.

— И дату полета ты назвал своей Валюше?

— Нет, Сергей Павлович, дату не назвал. Точнее, я сказал, что полет назначен на 14 апреля.

— Интересно, а почему ты назвал именно число «14»?

— «13», Сергей Павлович, — несчастливое число. Это всем известно. Следующее число — «14». Я его и назвал. Пусть все произойдет для Валюши неожиданно.