— Только не вам, — ответила Луиза. — Мой муж умер, теперь мне деньги не нужны. Все свои средства я посвящаю своему мщению, а это не очень мало.

— Тогда дело иное, — проговорил министр. — Несмотря на все промахи, неудачи, ошибки, которые обязательно последуют, не считая разочарования через какие-нибудь три месяца… Ну да что говорить!.. Это желание императора, и я преклоняюсь перед ним. Возьмите Кантекора, вы знаете его? Это один из моих лучших агентов; он же был в замке д’Этиоль, где погиб наш бедный капитан, ваш супруг… Если он упустил Бруслара — это была не его вина. Так я пришлю к вам Кантекора, это самое лучшее. Сам я всегда к вашим услугам. Где вы живете?

— Улица Монблан, шестнадцать, особняк в саду.

— Отлично! Но, повторяю, будьте крайне осторожны. Предусмотрительность — главное достоинство каждого сыщика, профессионала или любителя… все равно. До свиданья.

Фуше проводил Луизу до дверей и раскланялся. Она вышла все с той же решимостью, несмотря на холодный прием министра полиции: ее не смущали такие мелочи.

Ее планы были уже обдуманы и несколько подозрительных имен записаны. Она помнила, что говорил в Компьене Наполеон по поводу молодых людей, представленных Жозефиной в кандидаты дворянских полков как раз в тот вечер, когда Бруслар поднял скандал в гостинице «Золотой колокол». Хотя они и были уже приняты на службу императора, они все же оставались в глазах Луизы роялистами, готовыми на измену. Ей представлялось много следов: прежде всего этот Гранлис, странная личность, в тайну которой, несмотря на все старания, не могла до сих пор проникнуть сама полиция. Но, конечно, главным надо было считать Бруслара, самого ужасного из шуанов, убийцу ее мужа.

Луиза ждала Кантекора, разбирая свои бумаги, бледная и прекрасная в своем вдовьем трауре. Присланный министром Кантекор явился, но получил предварительно особые инструкции: он должен был вроде бы служить Луизе, однако на самом деле разрушать все ее сумасбродные планы, если ее фантазии направятся случайно против принца. Услышав это, сыщик содрогнулся… Нет, он не даст тронуть «своего» принца никому, даже этой молодой, красивой женщине. Он сумеет защитить его. Решив это, он спокойно явился по требованию Луизы, пришел сделать это тем охотнее, что знал, что в этом предприятии не будет недостатка в деньгах.

Его приняли как старого знакомого, как драгоценного союзника, и он был поражен возбуждением молодой вдовы. Она сразу предложила планов двадцать: обвиняла Бруслара и шуанов в преступных замыслах против императора, обвиняла в то же время придворных лиц, упоминая Иммармона, Прюнже, Тэ, Невантера, Новара, Гранлиса, особенно последнего, требуя мщения, желая их гибели.

Он не стал спорить с ней, соглашался во всем, обращаясь с ней как с ребенком, ни в чем не противореча.

— Да, да! Вы правы, тут что-то есть… все эти люди ненадежны, я уже говорил об этом Фуше. Он того же мнения. Но император желает привлечь к себе молодежь. Он и привлекает ее.

Луиза внимательно смотрела на него, нервно стуча пальцами по столу.

— Кантекор, вы понимаете меня? — наконец произнесла она. — Будете служить мне?

— Да!

— Хорошо! Я буду надеяться на вас. Приходите ко мне по утрам, часов в десять, для отчета, для получения распоряжений.

Луиза уже распоряжалась, отдавала приказания и представляла собой прелестное изображение начальника в юбке, капитана в локонах.

Но Жером Кантекор не сумел отличить, сколько холодного расчета и здравого смысла было под ее увлекающейся наружностью. Уже через неделю Луиза знала его насквозь, могла вывернуть его наизнанку, как свою перчатку; она отлично понимала, чего может ждать от него, то есть ровно ничего, поняла, какую роль он хочет играть около нее, то есть двойную, и ценила его по заслугам — ровно нипочем… Однако она не отстранила Кантекора от дела, желая иметь его на своей стороне, но немедленно же обратилась к другим.

Савари всегда был очень любезен, особенно с красавицей Луизой; кроме того, он был рад чем-нибудь досадить Фуше и потому сейчас же выбрал для нее двоих своих лучших людей.

Их звали Жироль и Фроамантель, и оба они имели некоторую претензию на изящество и аристократичность. Это были сыщики иного разряда, чем Кантекор, может быть, менее опытные, но более тонкие. Они хорошо одевались и посещали лучшие рестораны и кафе.

Один из них был высокий и белокурый, другой — толстый и темноволосый, тоже хорошего роста. Оба были образованы и знали лучшие времена. Они за недостойную сторону своего ремесла утешали себя тем, что отыскивали в нем поэтические интересы.

Савари отдал их в полное распоряжение Луизы. Они внимательно выслушали молодую женщину, живо принялись за дело и немедленно показали результаты своей деятельности.

Между тем Кантекор убаюкивал свою «патронессу» всевозможными россказнями. Она слушала его, но давала ему все меньше денег. Тогда он стал являться к ней реже; на это она, по-видимому, не обратила внимания. Тогда он вообразил, что сумасбродная женщина уже остыла, отказалась от своих прежних планов, и совершенно перестал ходить к ней, заявив Фуше, что она уже успокоилась и ее нечего бояться. Фуше охотно поверил этому, потому что сам мало обращал внимания на женщин.

С тех пор, наоборот, сыщики Савари, почувствовав себя вполне свободными, еще более горячо бросились по указанному следу, заинтересовавшись делом. В течение целого месяца они сосредоточили свои наблюдения вокруг замков Депли и д’Этиоль, а также Вавилонской улицы, около лавки часовщика Борана, около известного приюта Фоли-Бегоньер.

Они знали, что в Компьене, у Иммармонов, скрывается таинственный раненый, имя и звание которого стали известны им через сутки благодаря сведениям, добытым в замке д’Этиоль. Такое укрывательство шуана компрометировало очень многих.

Сыщики разыскали следы путешествия Бруслара из Суассона в Нормандию, чутьем слышали его присутствие в Валони, знали его роль в замке д’Этиоль, его разговоры с офицером в белом мундире, по-видимому невольно запутавшимся в этом скверном деле.

Тогда они прицепились к этой живой загадке, носившей имя Гранлис, и стали следить за ним.

Кантекор нисколько не подозревал их: они были еще «новенькие», «не обстрелянные», как выражались в полиции. Агент Фуше встречал их в Пале-Рояле, в увеселительных местах и считал их праздными, легкомысленными людьми.

Фроамантель и Жироль проникли в Лавку часовщика Борана, почуяв там множество прошлых интриг, но видели, что теперь это место пришло в запустение.

Они продолжали свои исследования, тщательно занявшись десятью «кадетами императрицы».

Таким образом они узнали о них следующее.

Во-первых, граф Эдмонд де Тэ был младшим братом раненого, скрывшегося в Депли. Родной брат шуана — не значило ли это, что и он сам принадлежит к ним? (Примечание Луизы Кастеле.)

Во-вторых, Жан де Прюнже и Жак д’Иммармон виновны в укрывательстве беглого бунтовщика и проводят все свое время около Гранлиса, который не хочет знать их.