— Давай сюда, — я выхватил у него пластиковую карточку и засунул себе в бумажник.

— По-моему, — грустно молвил Грек, — это называется ограбление. Совсем вы там, в России одичали.

— Это наша Родина, сынок.

— Точно, — согласился он, — она самая, — вздохнул. — Ты бы хоть пин-код спросил, деревня. Привыкли там у себя…

— Спасибо, что напомнил. Обязательно спрошу, но чуть позже. Сейчас я наведу красоту и смотаюсь на пару часов в город на шопинг. Остаешься на хозяйстве. Если будешь хорошо себя вести, обещаю романтический ужин.

— При свечах?

— Непременно, а еще с ванной и презервативами.

…Я внес в квартиру две здоровенные сумки, вышел и вскоре вернулся еще с одной.

— Обалдеть, — молвил Грек, — это все мне?

— Не угадал, — ответил я, — тебе только вот это, — достал упаковку свечей и выложил перед ним на стол. — Как обстановка?

— Без происшествий, ваше превосходительство, — четко отрапортовал он. — И, все-таки, зачем свечи?

— Держи, — я извлек из шкафа тубус и положил на стол перед ним. — Зажги свечку и обработай стеарином.

— Где?

— Сам догадаешься. А потом у нас по плану испытания в открытом море. Роль моря в нашем случае исполнит ванна. Так, что, вечерок предстоит нескучный.

— Не возражаю, — Толя зажег свечу. — Как романтично. Слушай, Стас, покажи, что купил, интересно же.

— Да, ради бога, — я открыл сумку и начал выгружать на диван пакеты. — Здесь маска, тут дыхательная трубка, вот ласты.

— Это все?

— Ну, конечно же. Надену и поплыву.

— Куда?

— Для начала в Турцию, а оттуда уже, — самолетом, пароходом или трамваем.

— А, если серьезно?

— Если серьезно, любуйся, — я открыл сумку и извлек пакет. — Начнем с одежки.

— Что это?

— Так называемый «мокрый» гидрокостюм, по-иностранному, «wetsuit». Перевести?

— Спасибо, не надо. Лучше расскажи.

— Не вопрос, — я вытащил из пакета темно-синий комбинезон, — повторяю, для сухопутных крыс: монокостюм, тип «мокрый», сделан из неопрена…

— Погоди, почему мокрый? Он, что, пропускает, воду?

— Обязательно, но при этом сохраняется теплозащита, так что, не замерзну.

— Понятно. Приходилось нырять в таком?

— Ни разу, — сознался я.

Когда-то, лет двадцать назад, я спускался под воду в отечественной «Чайке», позже в «Нептуне» и «Дельфине», некультяпистых с виду, но надежных и качественных костюмах. Этот, пару часов назад прикупленный мной, был гораздо компактнее и, что самое главное, его можно было надеть и снять самостоятельно.

— Думаешь, справишься?

— Куда я денусь, — отмахнулся я. — Итак, продолжаю, тип костюма — «Балтик», толщина покрытия пять с половиной миллиметров. Обрати внимание, молния на костюме спереди, очень удобно.

— Какой-то он тонкий. Ты не замерзнешь?

— По идее, не должен…

— А, что, нельзя было купить что-нибудь понадежнее?

— Можно, — охотно согласился я, — из хайпалона или титаниума.

— Тогда, почему?

— Потому что, — любезно пояснил я, — их за наличку не купишь.

— А этот, значит, купил?

— Точно, — подтвердил я, — а еще теплоизолирующий шлем, я не очень утомил тебя?

— Нисколько, — любезно ответил Грек, — продолжай, мне безумно интересно.

— Итак, шлем, носки, боты, пятипалые перчатки.

— Что еще?

— Акваланг марки «SCUBA» — раскрыл следующую сумку и показал. — С одним баллоном на десять литров.

— Это много или мало?

— В самый раз, больше не понадобится.

— Воздух в баллон закачал?

— Прямо в магазине и за очень небольшие деньги.

— Дальше.

— Дальше — по мелочам: мягкий грузовой пояс…

— На фига?

— Чтобы не всплыть, когда не надо. Часы, компас, наручный глубиномер, фонарь с аккумулятором и ножик.

— Все?

— В общем, да. Компенсатор плавучести для контейнера и подводный буксировщик, к сожалению, покупать не стал, стремно. Ах, да, едва не забыл, несколько детских надувных кругов для купания и, как обещал, презервативы. Кстати, самого большого размера. Продавец в аптеке смотрел с уважением и обещал, что подойдут и слону.

— А это еще зачем?

— Помнишь загадку: влетают в аптеку мужики и начинают скупать вазелин и гондоны. Кто они, по-твоему?

— Ясно, кто… — Толя хмыкнул.

— А, вот, и нет. Это, к твоему сведению, не педерасты, а байдарочники. Вазелин, для того, чтобы не стереть в кровь трущиеся части тела, а в презервативы закладывается все, боящееся влаги, на случай, если лодка перевернется. Теперь понял?

— Ага, — он наклонил свечу и принялся капать стеарином на тубус, — а надувные круги, если я правильно понял, для изделия?

— Браво, — я пару раз хлопнул в ладоши. — Общение с интеллигентным собеседником пошло тебе, Грек, на пользу. Умнеешь на глазах.

— Сам чувствую, — согласился он, — буквально на глазах. Постой, а кто этот собеседник?

— Ну, за удачу — Толя выпил, а я просто промочил губы. Перед завтрашним погружением пить не стоило, да и обжираться тоже не рекомендовалось. Самое гадское, что есть хотелось зверски. Это у меня всегда так, когда нервничаю.

— Надо чаще встречаться, — изрек эту оригинальную мысль, не удержался и забросил в пасть кусок колбасы.

— Точно.

— Интересно, а когда мы увидимся в следующий раз? — я потянулся за сигаретами, но отдернул руку: курить тоже следовало через раз.

Грек хохотнул.

— Через двадцать лет, как мушкетеры у Дюма.

— Столько не протянем.

— Куда мы денемся, — он потянулся к пачке, но, увидев мою перекошенную от страданий физиономию, проявил солидарность. — Скажи лучше, как все это будет?

— Подойдет яхта, и будет ждать между скалами в фиорде, мы подъедем и остановимся неподалеку. Потом я натяну на себя костюм и уплыву. Собственно, все.

— И это будет, небось, «Пелорус» Абрамовича?

— Размечтался, у того корыто размером с хороший фрегат, еще не во всякий фиорд влезет. Скромнее надо быть, товарищ.

— Тогда, что?

— Скромненькая посудинка польской постройки конца восьмидесятых, раза в три короче «Пелоруса».

— Крохотная?

— Не очень, больше тридцати метров длиной. Водоизмещение около двухсот пятидесяти тонн.