– Тебя целыми днями нет, – спокойно пояснил Маурыций. – Я понимаю, что твоя жизнь за пределами дома полна многочисленных опасностей и ловушек. Но от этого она еще и интересна. А у Толы положение совершенно иное, – сказал он, называя Антонину другим ее прозвищем. – Она все равно что солдат, который постоянно стоит на посту на поле боя. Она вынуждена ежеминутно быть начеку. Как же ты этого не понимаешь, как смеешь ругать ее за то, что она иногда немного рассеянна?

В один из мартовских дней их домработница прокричала из кухни:

– Боже мой! Пожар! Пожар!

Выглянув в окно, Антонина увидела огромный гриб дыма и яркие языки пламени, лижущие немецкий амбар, причем порыв ветра гнал огонь, растекавшийся словно мед, по крыше казармы. Антонина набросила шубу и выскочила на улицу, проверить, как там зоопарковские постройки и пушная ферма, которая стояла всего лишь в одном порыве ветра от горящей казармы.

К вилле, быстро крутя педали велосипеда, подъехал немецкий солдат, спрыгнул на землю и сердито прокричал:

– Это вы устроили пожар! Кто здесь живет?

Антонина взглянула в его гневное лицо и улыбнулась.

– Разве вы не знаете? – проговорила она любезно. – Здесь живет директор старого Варшавского зоопарка. Я его жена. И мы вряд ли похожи на хулиганов, способных устроить пожар.

Трудно злиться, столкнувшись с любезностью, поэтому солдат немного успокоился.

– Ладно, а вон в тех постройках…

– Наши прежние работники занимают там две маленьких квартирки. Они хорошие люди, я их знаю и доверяю им. Уверена, они ни сделали бы ничего подобного. С чего бы им подвергать опасности собственные жизни, поджигая какое-то дурацкое сено?

– Да, но кто-то же его поджег, – сказал он. – Это ведь не молния попала. Кто-то ведь устроил пожар!

Антонина посмотрела на него невинным взглядом.

– А вы разве не догадываетесь? Я почти наверняка знаю, кто устроил пожар, – сказала она.

Изумленный немец ждал, когда она разрешит эту загадку.

И Антонина продолжала тем же дружелюбным, доверительным тоном, время от времени вставляя немецкие слова, выуженные из глубокого болота памяти:

– Ваши солдаты постоянно приводят сюда подружек. Дни сейчас стоят довольно холодные, а сидеть в сене так уютно. Скорее всего, сегодня там побывала очередная парочка, они курили, потом оставили окурок… а остальное вы видите сами.

Несмотря на ее плохой немецкий, солдат прекрасно ее понял и засмеялся.

Подходя к дому, они уже говорили на другие темы.

– А что случилось с животными в зоопарке? – спросил солдат. – У вас же родилась в неволе двенадцатая слониха. Я читал об этом в газете. Где она теперь?

Антонина пояснила, что Тузинку, пережившую первые дни бомбежек, Лутц Гек забрал и отправил в Кёнигсберг вместе с другими животными. Когда они подошли к крыльцу, к вилле подкатили на мотоцикле с коляской двое немецких полицейских, и спутник Антонины пересказал им всю историю, полицейские громко расхохотались, после чего вошли в дом, чтобы составить рапорт.

Вскоре после их ухода зазвонил телефон. Она услышала в трубке суровый голос, говоривший по-немецки:

– С вами говорят из гестапо.

После чего полился поток слов, слишком быстрый, чтобы она смогла разобрать. Однако она уловила слова: «пожар» и «с кем я разговариваю?».

– Загорелось сено, – старательно выговорила она. – Сгорел дом, приехала пожарная машина, и теперь все в порядке. Немецкая полиция здесь уже была, они составили рапорт.

– Так вы говорите, они провели расследование? Все в порядке? Хорошо. Danke schön[77].

Руки у Антонины тряслись так, что ей с трудом удалось положить телефонную трубку на рычаг, все события последнего часа начали проноситься в голове, и она мысленно проигрывала их снова и снова, убеждаясь, что сделала и сказала все правильно. Когда горизонт расчистился, «гости» выбрались из укрытий, принялись обнимать ее, хваля за храбрость. В дневнике она записала, что «не могла дождаться, чтобы рассказать Яну».

За ужином Ян выслушал всю историю, однако вместо того, чтобы похвалить, как она надеялась, он сделался тихим и задумчивым.

– Мы все знаем, что наша Пуня вундеркинд, – сказал он. – Но меня немного удивляет, что все вы так разволновались из-за этого происшествия. Она действовала ровно так, как я ожидал бы от нее. Позвольте, я объясню, что имею в виду, с философской точки зрения.

Вы уже знаете из рассказов о довоенной жизни зоопарка, что каждый раз, когда у меня возникали проблемы с каким-нибудь животным – оно заболевало, или отказывалось от еды, или просто вело себя слишком буйно, – я отдавал такое животное на попечение Пуни. И это было правильно, потому что никто не справлялся с делом лучше ее. К чему я рассказываю вам об этом? Не для того, чтобы расхвалить ее или доказать, какое она чудо и как сильно я ее люблю, не для того, чтобы ей стало легче. Как все мы знаем, еще в детстве Пуня жила в окружении многочисленных животных, отождествляя себя с ними.

Она все впитывает, словно губка. Она почти способна читать их мысли. Для нее пара пустяков понять, что беспокоит ее друзей из мира животных. Может быть, потому что она относится к ним как к людям. Но вы же и сами видели. Она моментально способна отрешиться от своей сущности Homo sapiens и превратиться в пантеру, барсука или ондатру!

– Да, я как художник, работающий с животными, – сказала со смехом Магдалена, – прекрасно это вижу, и я всегда утверждала, что она молодая львица.

Ян продолжал:

– Она обладает весьма определенным и специфическим даром, умением наблюдать и понимать животных, что совершенно нетипично для женщины-натуралиста, не имеющей специальной подготовки. Это уникальный дар, какое-то шестое чувство.

Антонина с гордостью выслушала эту удивительную речь своего мужа, похвалу столь многословную и редкую, что сразу же после она дословно записала его слова в свой дневник, прибавив: «Он говорил о моих талантах, хвалил меня в присутствии других людей. До сих пор такого никогда не случалось!.. Он говорил серьезно?! Он так часто называл меня „дурочкой“, что я уже начала считать, что это мое второе имя».

– Я говорю об этом, – сказал Ян, – чтобы хотя бы немного объяснить, как поступают животные в различных ситуациях. Я знаю, какими осторожными бывают дикие звери, как легко они пугаются, когда инстинкт велит им защищать свою жизнь. Когда звери чувствуют, что на их территорию ступил чужак, они проявляют агрессию, защищая себя. Однако в случае с Пуней, похоже, этот инстинкт отсутствует, и она не боится ни двуногих, ни четвероногих животных. И от нее не исходит страха. Именно это убеждает и людей, и животных рядом с ней, что нет нужды нападать. Особенно животных, которые в телепатии сильнее людей и умеют считывать мозговые импульсы друг у друга.