Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, тебе просто противно, что я буду стареть, а ты будешь оставаться все таким же молодым?! – девушка злым, резким жестом вытерла слезы.
– Убирайся! Вон! Не приходи сюда больше! – Винсент ткнул пальцем в дверь. Исабель посмотрела на него, потом прикусила губу и выбежала прочь.
– Я был бы счастлив состариться рядом с тобой, – глухо сказал Винсент ей в спину.
Солнце скрылось за набежавшими тучами и свет в комнате потускнел, став серым. Как во сне выйдя из комнаты, виконт медленно прошел по коридору, через кухню, открыл дверь, спустился по ступеням, провел руками по шершавому стволу дерева, растущего напротив крыльца, и так же неспеша пошел по дорожке. Исабель уже не было видно, а у ворот, одна из створок которых была распахнута, стоял человек. Человек в сутане освященника.
Предчувствие кольнуло Винсента. Он подошел ближе и встал на расстоянии вытянутой руки, рассматривая освященника. Не стар, не урод, не горбат. А жаль. Хотя, уже не важно.
– Освященник Жель, я полагаю, – сказал Винсент спокойно. Все вдруг перестало иметь значение. Все, кроме того, что должно было случиться. Хотел он того или уже нет.
– Виконт.
Жель окинул гневным взглядом Винсента.
– Я так и знал. Я должен был догадаться раньше. Что вы сделали Исабель, господин Виконт?
– Я отпустил ее, чтобы ничего ей не сделать, – Винсент посмотрел в глаза Желю и тот, спустя несколько мгновений, отвел взгляд. Ярость, опустошение, отчаяние, вызов, боль – может ли Чудовище из старой истории испытывать столько эмоций сразу? Жель не знал и не был готов выяснять это.
– Вот и хорошо. Я проведу с Исабель беседу. Касаемо же вас…
– Нет, – резко оборвал освященника Винсент. – Не надо проводить с Исабель никаких бесед, Жель. Не надо лепить ее по образу и подобию своей фантазии, делая из нее послушную ученицу.
Освященник вспыхнул.
– Или … жену? – потрясенный внезапной догадкой Винсент пошатнулся. Вот теперь, пожалуй, он бы запер Исабель в Лозе.
Нет, конечно нет. У него на это нет никакого права. Как и у этого высушенного солнцем и молитвами служителя богов.
– Даже если и жену – это решать только Исабель, – дернув уголком рта ответил Жель. – И вы, виконт, ничего не сможете с этим сделать. На самом деле, вопрос в том, что могу сделать я. Как раз сейчас я принимаю в гостях освященников Паломнической Миссии. Если я расскажу им о вас… Правду о вас…
– То вы придете с факелами, подпалите все, до чего сможете дотянуться, и, читая молитвы, будете гадать, перекинется огонь на Лозу или нет, сгорю я или восстану из пепла? – усмехнулся Винсент. – Тогда уж не забудьте убедиться, что кроме меня в Лозе никого нет. И кошек заберите.
Жель промолчал.
– Подойди ко мне, Жель, – отбросив формальности предложил Винсент.
Освященник недоверчиво посмотрел на виконта, сделал шаг вперед и…уперся в невидимую преграду.
– Значит, мое разрешение все-таки нужно, – пробормотал Винсент. – Моя добрая воля и мое искреннее желание…
– О чем ты говоришь? – тоже не стал дальше церемониться с «господином» Жель.
Виконт посмотрел за спину освященника. На горизонте начинали собираться тучи, наверное, снова пойдет дождь. Или нет. Лучше бы нет, Исабель так и не перестала бояться грозы. Она больше не придет, уж он-то постарался. Да и если бы пришла, Винсент снова бы прогнал ее. Он оставит Мелеху много денег. И всем остальным тоже. Все, что у него есть. Ленно построит себе свой дом, заберет в него кошек – он их любит, вечно кусочки им кидает. А Лоза… если Исабель однажды захочет прийти сюда, дом будет рад. Пусть мечты Исабель исполнятся. Настоящие мечты, а не клетка, в которой она оказалась бы рядом с ним.
– Твоего отца звали Селис и он был освященником, – сказал Винсент. Жель вздрогнул.
– Откуда ты…
– Догадка. Озарение. Воля богов и алчность служителей архива Обители. Мне очень повезло, я мог бы искать тебя очень долго.
– Зачем? – Жель пропустил мимо ушей про «алчность». – Это связано с проклятием?
– Что ты знаешь о нем? – Винсенту казалось, что этот разговор ему снится. Столько лет, столько дней, столько строк, писем, гнева и новой надежды. И вдруг все развернулось так стремительно, внезапно и пугающе неизбежно. Главное – не задумываться ни на миг, не сомневаться ни секунды.
– Отец рассказал мне перед смертью. Уже в бреду, звал какую-то Азарию, смеялся, просил прощения, что… женился на маме. Что не мог жить со своей болью один, – голос Желя звучал сурово.
– Я сказал ему, что обрученный перед богами, да еще в его сане не должен так богохульствовать. А отец снова засмеялся и сказал, что он уже был обручен… смертью. Что он должен был принять храм у старого освященника в Малой Долине и жить там с любимой женой. Но проклятый, полный похоти виконт отнял ее. Отнял и виновен в ее смерти. И за это он проклял виконта вечной жизнью. Проклял и покинул Долину.
– Азария не любила Селиса, – покачал головой Винсент. – Это было очевидно. И я пальцем ее не тронул.
Жель поморщился.
– Это дело богов судить, виконт. Не мое. Отец был очень терпелив, возможно, он добился бы благосклонности Азарии. Но боги рассудили так, чтобы он встретил мою мать, и чтобы родился я. После смерти отца я получил его приход. Отец ведь уехал недалеко, ты знал, виконт? Три Ключа – пара часов верхом до Малой Долины. Но отец никогда не возвращался сюда. Зато когда сюда искали нового освященника, я смог узнать об этом и попросил отдать место мне. В Большой и Малой Долине все знают историю про старого, то ли сходящего с ума, то ли уже сошедшего с ума виконта, который был проклят пожаром и уродством за свои грехи. Ты знал, что жители даже спорили, сколько лет тебе отпустят боги? Но никто ничего не знал о проклятии моего отца. Я даже приходил сюда, к Лозе. Но не увидел никого, кроме Ленно. А стоило начать расспрашивать его, Арела, Ханну или Мелеха, так они начинали бормотать про твое плохое здоровье, непомерную щедрость и прочее.
Жель потер лоб.
– Но я никак не мог забыть предсмертный бред отца. «Двадцать три. Ему всегда будет столько же, пусть он не сможет сдохнуть, пусть смотрит, как все, что ему дорого превращается в прах». Злые слова. Мой отец был достойнейшим
