– Прохладно здесь – градусов двенадцать. И дышать тяжело, – садится на поваленное дерево Супрун.

– Две тысячи сто метров. – Бросаю на землю вещи.

– Я в Чечне однажды зависал с группой на такой же высоте.

– Надолго?

– Пару суток торчали – банду поджидали. Но то глубокой осенью было; днем – чуть выше нуля, ночью – минус десять. Продрогли как цуцики, и башка постоянно кружилась.

– Черт с ним, с холодом. Лишь бы кто в гости не пожаловал.

Так за неторопливыми разговорами набрали хворосту, соорудили костерок, согрели чайку. И уже в сумерках, глядя на затухающие угли, Илья почему-то снова вспоминает о том дне, когда неслись на «Тойоте» по бездорожью центрального Азербайджана.

– Слушай, а тебе не показался знакомым тот мужик с изуродованным лицом? – спрашивает он, прикуривая сигарету.

– Наш спаситель?

– Да.

– Ни разу не встречал.

– А голос? Разве его голос никогда не слышал?

Ответить я не успеваю, хотя и было желание признаться: да, мол, интонации показались знакомыми. Снизу внезапно доносится звук, похожий на хруст сухой ветки.

– Тихо, – выплескиваю остатки чая на угли. Вынув из-за пояса пистолет, шепчу: – Сиди здесь, Илюха. И внимательно смотри по сторонам.

– А ты?

– Пойду, как говаривал Палыч, чуток прогуляюсь и воздух понюхаю.

И бесшумно скрываюсь в зарослях…

Армения

20–21 августа

Седьмые сутки, сторонясь людей, мы идем вдоль восточной границы Армении. Сзади осталось множество больших и малых селений; позавчера миновали сторонкой городок Варденис и вышли к Севану. Затяжной переход в целом проходит удачно.

Раза три мы замечали летящие на небольших высотах пятнистые «вертушки». Однажды встретилась группа военных в камуфляже – похожие на пограничников парни спускались с гор и направлялись в ютившееся промеж склонов селение. Мы прижались к земле, затаились и переждали, пока отряд скроется с глаз. Нет, ничего подозрительного и опасного для нас в этих парнях не было – обычный наряд, исполнявший обязанности по охране границ суверенного государства и возвращавшийся в родные казармы.

Рюкзаки изрядно похудели – даже при строжайшей экономии, продуктов становилось все меньше и меньше. Протопали за эти дни много. Если мерить расстояние по плоской карте, то получалось около двухсот верст; а учитывая все зигзаги, спуски и подъемы – почти триста.

Вроде бы все идет по плану: ни случайных встреч, ни погранзастав, ни рыскающих в небе вертолетов… И тем не менее я перед каждой ночевкой следую примеру Матвеева и в течение часа «нюхаю воздух» – ухожу назад, вслушиваюсь и приглядываюсь к исчезавшему в сумерках лесу.

Мне почему-то казалось, что кто-то осторожно следит за поредевшей группой. Неделю назад в окрестностях Сисиана я отчетливо слышал треск сломанной древесины. Тщательно обшарив заросли вокруг разбитого лагеря, убедился: никого. Может быть, ветром сломало сук. Или дикий зверь, привлеченный дымком от костра, наступил на сухую ветку. Однако ровно через сутки во время «прогулки» я наткнулся на пару свежих отпечатков военных полусапог. Отпечатки остались меж двух грабов на красноватом пятне жирной глины.

– Жаль, нет с нами Сереги, – посетовал я тогда, снимая с предохранителя пистолет. – Он бы многое рассказал про тех, кто идет следом…

Через день я снова пошел назад, но следов не обнаружил. Однако, подумав, предположил: «Возможно, у них хуже подготовка, и во время дневных маршей ребятки отстают. К ночи догоняют и, расположившись где-то неподалеку, следят…»

В правильности предположения я убедился ранним утром, еще разок отправившись назад осмотреть тот же склон. В двух местах нашел примятую траву, а чуть ниже – сломанную ветку и вмятый в землю окурок. Кто-то здесь побывал – а возможно, и теперь находился поблизости.

Вернувшись, я рассказал о неприятном открытии другу. Тот долго шел сзади и ломал голову, перебирая десятки версий. Наконец на привале, сидя на травянистом бугре, очнулся:

– Те парни, что преследовали нас на джипах, исключаются – им нужен был уран, верно?

– Факт. И на наших ребят из ФСБ не похоже – на кой черт им сдались эти кошки-мышки!

– Если бы они узнали маршрут, по которому мы топаем, то давно нашли бы и вывезли.

– Или похоронили бы в здешней глухомани.

– Точно, – соглашается Супрун. – Значит, не ФСБ. Тогда кто же?

– Что думаешь о местных пограничниках?

– Однозначно не они! У погранцов предельно узкие задачи: обнаружить и задержать. Скорее спецслужбы. Как считаешь?

– Я тоже так думаю. Судя по почерку – очень похоже. Пасут на расстоянии, пока не выяснят цель нашего похода. А когда вплотную приблизимся к границе – сцапают.

– Из этого следует… – многозначительно смотрит на меня подрывник.

– А из этого следует, что пока не стоит дергаться. Они идут за нами не первый день и уже убедились: Азербайджан мы обходим сторонкой.

– Так, ну а мы что предпримем дальше?

– Впереди узкий перешеек между Севаном и Азербайджаном – нам просто некуда деваться. И на выходе из этого коридора надо включать пятую скорость и рвать в сторону.

– А если на выходе нас уже ждут?

Морщусь от Илюхиной дотошности:

– Что-нибудь придумаем. Время в запасе есть…

* * *

И вот сегодня мы проходим траверзом вытянувшийся вдоль ущелья Красносельск, бывший, по сути, последним городком в узком перешейке. Дальше начинается относительный простор северной Армении, граничащей с тремя государствами: Турцией, Грузией и Азербайджаном. И именно сегодня мы включаем максимальную скорость, дабы оторваться от назойливого и упрямого хвоста.

Идем очень быстро, экономя время на привалах и почти не выбирая пути. Обоим крайне неуютно ощущать за спиной чье-то дыхание и пристальные взгляды, потому решаем идти, пока хватит сил, и остановиться на короткую ночевку глубокой ночью. А с рассветом двинуться дальше и с ходу пересечь грузинскую границу.

Раннее утро. Небо едва окрасилось в светлые тона.

– Илюха, подъем, – легонько толкаю товарища.

– Да, встаю…

– Давай-давай, а то опять заснешь! И давай обойдемся сегодня без костра. Водички попьем. Собери шмотки и приготовь чего-нибудь пожевать.

– А ты куда?

– Прогуляюсь. Прошвырнусь на километр обратно…

Далеко уходить от лагеря я не планирую. Чтобы обнаружить следы чужаков, достаточно пройтись метров на восемьсот. Если, конечно, чужаки не потеряли нас из виду.