«Отлучение» продолжалось около месяца. Вновь допущенный в приемную, я тут же услышал своеобразную оценку случившемуся из уст искушенного в интригах и достаточно повидавшего на своем служебном веку дежурного секретаря:

— Давно вы у нас не были — радостно воскликнул он.

— Не приглашали, — неопределенно пожал я плечами.

— Значит, в чем-то провинились, и шеф таким образом воспитывал вас.

Андропов был одарен высоким интеллектом и лишен какого-либо воспитательного дара, поскольку страдал дальтонизмом при распознавании людей.

4 мая 1978 года самолет «Аэрофлота», имея на борту Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и сопровождающих его лиц, совершил посадку в немецком аэропорту Кельн-Бонн. Это была его вторая поездка в Германию. Как спустившиеся по трапу гости, так и твердо стоявшие на немецкой земле встречающие официальные лица достаточно уже хорошо знали друг друга, и поэтому, быстро перемешавшись, образовали на летном поле вблизи самолета довольно однородную серую толпу. Одни и те же помощники, советники, переводчики, знакомые друг другу дипломаты. Было лишь одно исключение, но существенное — вместо канцлера Брандта первым у трапа стоял теперь канцлер Шмидт. Представлял он, правда, ту же партию и возглавлял ту же коалицию, что и Брандт. В значительно усиленную по численности группу советских сопровождающих лиц входил неизменный министр авиации, уже упоминавшийся Бугаев, теперь, правда, в чине маршала. Инициатива приглашать в качестве гаранта безопасности перелета высокопоставленного представителя от авиации принадлежала не Брежневу. Его предшественник, Никита Хрущев, при длительных перелетах за границу брал с собой в качестве заложника конструктора самолетов Туполева. Брежнев считал министра авиации достаточно серьезным гарантом в этом отношении и поэтому постоянно таскал Бугаева с собой.

Перелет, однако, не представлялся организаторам визита с обеих сторон каким-то узким местом. Были трудности и посерьезнее, в частности, с размещением высоких гостей. Во время первого визита в Германию в 1973 году в распоряжение Брежнева была предоставлена правительственная резиденция Петерсберг на высокой горе, откуда окрестности Бонна и сам город можно разглядывать как на своей ладошке. Используя это географическое превосходство, Генеральный совершил свой знаменитый спуск с горы Петерсберг. На подаренном ему «мерседесе» он пронесся с недопустимой скоростью по крутому серпантину узкой дороги до живописного местечка Кенигсвинтер, протянувшегося вдоль Рейна. Поездка не обошлась без приключений. Стараясь избежать столкновения со состоявший на повороте полицейской машиной, Брежнев резко уклонился в сторону и, зацепив бордюрный камень, сорвал масляный картер с новенького «мерседеса».

Очнувшись от шока, брежневские охранники высказали про себя все, что они думали об охраняемом. Но дабы окружавшие их немцы не догадались, о чем идет речь, сделали это исключительно на русском языке. Со своей стороны, немцы тоже извлекли урок из случившегося. Чтобы не искушать Генерального секретаря поместили его во время второго приезда в более спокойном, с точки зрения рельефа, районе. Замок Гимних, предложенный Брежневу в качестве резиденции, был построен, однако, в те времена, когда роскошь и удобство не были синонимами. Поэтому разместить Генерального секретаря и министра иностранных дел под одной крышей, как это было спланировано, оказалось задачей не из простых, поскольку надо было обеспечить в старом здании все многочисленные бытовые прихоти двух высокопоставленных стареющих гостей. Ситуация с главным из них составляла особую заботу всех его приближенных и особенно охраны.

Политика — вещь циничная. И для советской стороны было абсолютно очевидно, что руководители других стран будут строить свои отношения с Брежневым в значительной степени в зависимости от состояния его здоровья.

Внешний облик Брежнева настраивал их уже тогда на не очень оптимистичный лад. Естественно, они хотели точнее знать, сколько времени отпущено советскому руководителю, чтобы правильнее построить с ним отношения на ближайший период.

Незадолго до визита ко мне зашел мой старый знакомый, в то время заместитель начальника Управления охраны Виктор Самодуров, человек очень жизнерадостный, наделенный необыкновенным чувством юмора. Он рассказал, что, согласно полученной информации, службы некоторых государств стремятся добыть документы, медицинские анализы или исходные материалы для медицинских анализов, касающиеся советского руководителя. Для этого прибегают к различным ухищрениям, вплоть до подвода к унитазам, которыми пользуется высокопоставленное лицо, специальных труб.

Естественно, советские спецслужбы не могли уступить иностранным в изобретательности, препятствуя в данном случае всякими способами утечке к противнику «интимной» информации.

То было время повального увлечения дезинформацией, возникшее одновременно в стане противостоящих сторон — на Западе и на Востоке. Создавались грандиозные службы, вкладывались солидные деньги, выдвигались «талантливые лжецы». В общем, врали все по поводу и без такового. Наиболее ценным становилось не добывание правдивой информации, а распространение ложной.

В.Самодуров рассказал очень смешно и в лицах, как кто-то в подразделении охраны Брежнева, не желая отставать от моды, предложил воспользоваться методами дезинформации, подсовывая во время визитов Генерального секретаря ложный материал.

Подобное копание в человеческих «душах» вызывает сегодня справедливое отвращение. В период холодных войн это выглядело совершенно нормально, как всякое средство, оправдывающее цель.

Порой прошлое настолько невкусно, что со временем хочется его забыть или, как минимум, поставить под сомнение.

Чтобы этого не происходило, живут на свете люди с хорошей памятью.

В марте 1994 г. бывший шеф французской спецслужбы де Маренш публично подтвердил информацию, которую управление охраны Брежнева получило 20 лет назад. Согласно де Мареншу, французская разведка действительно активно собирала сведения о здоровье Генерального секретаря, используя его заграничные поездки.

Малобрезгливые сотрудники французской спецслужбы дежурили в помещениях, расположенных под покоями, отведенными советскому руководителю, и там собирали информацию, поступавшую к ним по специально отведенным канализационным трубам. Их труд не прошел даром. На основании анализа собранного, французы пришли к выводу, что Л. Брежнев смертельно болен, страдает, как говорят на Западе, «алкогольной печенью», что, по их более позднему заключению, и явилось причиной его смерти в конце 1982 года.

Согласно же официальному медицинскому заключению, Л. Брежнев «страдал атеросклерозом аорты с развитием аневризмы ее брюшного отдела, стенозирующим атеросклерозом коронарных артерий, ишемической болезнью сердца с нарушениями ритма, Рубцовыми изменениями миокарда после перенесенных инфарктов».

Итак, Л. Брежнев умер от внезапно остановившегося сердца, а вовсе не от разрушенной алкоголем печени, которая, как выяснилось, вполне соответствовала его возрасту.