7) Непристойный инцидент (то ли глупость, то ли тупость, то ли хамство): здесь мы вступаем в сомнительную с моральной точки зрения область – абсолютно ясно, что игроки не имеют права разжигать и без того взрывчатую массу зрителей. Свара между «Ковентри» и «Уимблдоном» дождливым ноябрьским днем перед оторопевшими десятью тысячами зрителей – это одно дело, и совершенно иное – драка между «Селтиком» и «Рейнджере», если вспомнить, какое едва сдерживаемое противостояние царит на террасах. Но с сожалением и не без любительской грусти приходится заключить, что ничто так не оживляет скучную игру, как хорошая потасовка. Побочные эффекты тоже небесполезны: происходит единение игроков и болельщиков, интрига обостряется, пульс учащается, и до тех пор, пока игра не превращается в соревнование стенка на стенку, я приветствую потасовки. Будь я спортивным журналистом или комментатором, мне пришлось бы надуть губы, неодобрительно крякнуть и потребовать, чтобы зачинщиков призвали к ответу: если бы зуботычины и легкие наркотики поощрялись властями, то моментально бы потеряли свою привлекательность. К счастью, я лицо не ответственное – я болельщик и не обязан ходить по ленточке моральных обязательств.

Во встрече «Арсенал» – «Норвич» в конце 1989 года было забито семь мячей: сначала наши проигрывали 0:2, затем вышли вперед 3:2 и победили со счетом 4:3. Во время матча было назначено два пенальти; один – на последней минуте при счете 3:3 (оба невообразимых решения на совести судьи), но вратарь соперников Ганн защитил ворота, затем мяч отскочил к Диксону, который мягко переправил его в сетку. А потом разверзся ад: почти все, разве что кроме нашего голкипера, принялись размахивать кулаками – казалось, что свалка продолжалась целую вечность, хотя, скорее всего, длилась считанные секунды. С поля никого не выгнали, но не беда: разве можно не наслаждаться такой игрой?

Обе команды жестоко наказали, и это справедливо. В подобной ситуации никто не ждет, что Футбольная ассоциация объявит игрокам благодарности за то, что болельщики смогли насладиться незабываемым зрелищем. А учитывая недавние повсеместно обсуждаемые проблемы «Арсенала», драка, если взглянуть на нее из наших дней, теряет некоторый лоск. Однако главное вот в чем: мы расходились по домам, сознавая, что видели собственными глазами самое важное спортивное событие дня, событие, о котором будут говорить неделями и месяцами, которое станет гвоздем новостей и о котором будут судачить в понедельник на работе. Так что, оказывается, нам повезло: мы видели, как взрослые мужики валяли дурака на глазах тридцати пяти тысяч зрителей – ни за что бы не отказался от подобного зрелища!

Вот вам малоизвестный факт: футбольные болельщики раньше других узнали, что война в Персидском заливе уже началась. Незадолго до полуночи мы сидели перед телевизором и ждали, когда покажут записи фрагментов кубкового матча между «Челси» и «Тоттенхэмом», как вдруг Ник Оуэн, глядя на бегущую строку, объявил новость и выразил надежду, что в недалеком будущем мы все же побываем на «Стэмфорд Бридж» (учитывая обстоятельства, отчет об этой игре в утренней «Дейли миррор», скажем прямо, смотрелся странновато: «Нападающие „Челси“ волна за волной накатывали на „Тоттенхэм“, так что ему приходилось совсем не сладко», и тому подобное). Ай-ти-ви опередило Би-би-си на несколько минут.

Как и все, я был напуган: опасался, что могут применить ядерное и химическое оружие, что втянут в войну Израиль, что погибнут сотни тысяч людей. К трем часам в субботу – через шестьдесят три часа после начала конфликта – я пребывал в таком расстройстве чувств, какого ни разу не испытывал в начале футбольного матча: слишком уж много времени провел перед телевизором и измучился странными снами.

Толпа в этот день гудела по-иному – не как обычно. Северная сторона скандировала: «Саддам Хусейн – пидор!», «Саддам, драпай от „Арсенала“!» Первую речевку вряд ли нужно расшифровывать, а вторая апеллировала скорее к болельщикам, чем к игрокам, и воспринималась как самовозвеличивание, а не как насмешка, в ней странным образом отражалось уважение к иракскому лидеру без какого-либо намека на его сексуальные пристрастия. Более последовательной идеологии не стоило ждать.

Это был интересный опыт – присутствовать на футбольном матче, отражавшем настроения в предвкушении мировой войны. Как могло случиться, что «Хайбери» оказался центром вселенной, в которой миллионы людей готовились убивать друг друга в тысяче миль отсюда? Очень просто: победный гол Мер-сона – мы выиграли со счетом 1:0 – не смог отвлечь наши мысли от Багдада; но когда на «Энфилде» после свободного удара Уоррен Бартон вывел вперед «Уимблдон» и мы впервые за сезон стали лидерами Лиги, все пришло в норму. Отставая на восемь очков в декабре, теперь мы вырвались вперед. Саддам был забыт, и стадион гудел, как всегда.

В мае 1991 года мы снова стали первыми в Лиге – второй раз за три года и третий раз за всю мою жизнь. В финале не было драмы 1989-го; «Ливерпуль» позорно сломался, и мы праздновали победу. Вечером 6 мая, перед нашей игрой на своем поле с «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» продул «Форесту», и наш матч с «Манчестером» превратился в разгульное, шумное празднество.

Именно этот сезон был для «Арсенала» наиболее показательным. И не потому, что мы проиграли всего одну встречу на первенство Лиги и пропустили на удивление мало (всего восемнадцать) голов, хотя статистика говорит сама за себя и свидетельствует о традиционном упорстве команды. Чемпионат был выигран, несмотря на постоянно мешавшие нам почти комичные препирательства и нарушения. «Арсеналу» сняли два очка за то, что через год после потасовки с «Норвичем» мы снова ввязались в драку. Вскоре наш капитан оказался за решеткой, потому что как последний дурак пьяным сел за руль. И это только вершина того, что происходило на улицах: стычки, репортажи бульварных газет об оскорбительном поведении подвыпивших игроков, капризы и массовое проявление недисциплинированности (особенно яркое – в конце 1989 года на стадионе «Астон Виллы», где чуть ли не все наши игроки окружили бокового судью и так размахались руками и раскричались на бедолагу, что приехавшие поддерживать «Арсенал» болельщики не знали, что делать). И так далее и тому подобное. Проступки футболистов грозили клубу и его поклонникам все большей изоляцией со стороны остального хмурящего брови, законолюбивого и ненавидящего «канониров» пространства. «Хайбери» превратился в дьявольское логово посреди Северного Лондона – вотчины отморозков и плохишей.

«Засуньте эти два очка себе в задницу!» – снова и снова скандировали зрители во время встречи с «Манчестер Юнайтед», и эти слова словно бы стали припевом арсенальского гимна: сажайте нашего капитана, не любите наших игроков – хрен с вами! Сегодня наш день – демонстрация солидарности и неповиновения – в нем нет места серым зонам чужой радости: мы объявляем праведным все, что вы считаете неправедным. «Арсенал» – это не «Ноттингем Форест», «Вест Хэм» и даже не «Ливерпуль». Мы ни у кого не вызываем симпатий и восторгов, и наши болельщики ни с кем не делятся своими чувствами.