Раньше Галя как-то не имела дела с детьми: выросла одна, никаких племянников и племянниц. Конечно, у подруг были младенцы, да и вообще вокруг все время тусовались какие-то дети: пищали в колясках, орали в песочницах, скандалили в магазинах. Галя смотрела на них без особенного энтузиазма, не испытывая никакого умиления – или что там положено испытывать?

Но собственный ребенок – это же совсем другое дело! Конечно, она будет безумно его любить, баловать, наряжать, катать в нарядных колясочках. Вернее – ее! Потому что ждала девочку. Еще лучше: платьица, бантики и оборочки, красные туфельки, бусики и куколки! К выбору имени она подошла очень ответственно – ей хотелось что-нибудь вроде Ренаты или Кристины. Но, как оказалось, выбора-то и не было: мама настаивала на Людмиле – так звали бабушку, и Галя, вздохнув, покорилась. С мамой было трудно спорить.

Процесс родов показался Галочке отвратительным, а ребенок ужаснул – какой-то красненький уродец! А где же обещанный журналами розовый ангелочек с ямочками?! И Галя с недоумением смотрела на мужа и родителей, которые ахали, охали, сюсюкали и квохтали над девочкой. Она сама с легкой брезгливостью дала ребенку грудь и невольно поморщилась, когда маленький ротик жадно зачмокал. Никаких материнских чувств она не испытывала – живое дитя, в отличие от чистеньких рекламных младенцев, без конца пищало, вопило, отрыгивало, пускало слюни и сопли, писало и какало.

А потом выяснилось, что у девочки церебральный паралич – спастическая диплегия. Галя ужаснулась: как это получилось?! Как она, прекрасная и здоровая, могла произвести на свет такого… такого неправильного ребенка?! И муж, и обе бабушки с дедушкой заквохтали и запричитали над ребенком с удвоенной силой – правда, участие тещи с тестем этим и ограничилось. У Галиной матери и своих забот хватало! А зять вполне способен обеспечить уход за внучкой, даже такой проблемной: няни, врачи, массажисты, какие-нибудь процедуры вроде иголоукалывания, всякое такое. И никто, никто не понимал, как страдала Галочка! Она даже смотреть не могла, как девочка пытается сначала ползать, потом ходить, приволакивая ножку. А ребенок был на диво ласковым, так и лез на руки – Галю передергивало.

Когда она узнала, что ждет двойню, опять содрогнулась. Ее всегда пугали близнецы – в соседнем классе учились девочки-близняшки, и Галочка обходила их за версту, не в силах различить, кто есть кто. Зачем, зачем создавать двух одинаковых людей?! Галя не понимала и ужасалась заранее. Но мальчишки, слава богу, родились здоровенькие и не совсем одинаковые, хотя и похожие. Опять все вокруг умилялись и кудахтали, а Галя вдруг осознала: это она сама – неправильная, раз не способна испытывать никаких чувств. До нее наконец дошло, что она просто-напросто не любит детей! Ни больных, ни здоровых, ни своих, ни чужих. Никаких.

Она старательно это скрывала, делая вид, что умиляется наравне со всеми – какое счастье, что они смогли позволить себе вторую няню и ей не приходилось особенно возиться с младенцами. Обе няньки Галю ненавидели, сразу определив женским чутьем ее тайный порок. Но Галочке было все равно – зарплату теткам платят хорошую, а остальное их не касается. Главное, чтобы ничего не понял муж, который обожал детей, а Люшу особенно. Галочка жила своей жизнью, особенно не вникая в домашние заботы, муж работал, няньки старались, дети подрастали, даже Люша стала почти похожа на нормального ребенка. Гале казалось: еще немножко, и семья Пономаревых вполне впишется в мир журнального глянца – прекрасная квартира в новом доме на Малой Полянке, отдых на Кипре, машины, дача…

Дача! Глеб поначалу был категорически против: они еще толком не расплатились с долгами по квартире, но Галочка, поддерживаемая матерью, умела быть убедительной. Сама Галя всю юность с отвращением горбатилась на материнских шести сотках, но если это будет большой дом с хорошим участком, почему бы и нет? Пригласить ландшафтного дизайнера, сделать бассейн, нанять садовника, домработницу… И все рухнуло. Глянцевые мечты развеялись в прах.

Нет, так жить просто невозможно…

Честно говоря, родительская квартира была еще меньше нынешней, и Галочке приходилось там ютиться в узкой и длинной комнатке, похожей на пенал. Правда, порядок царил просто идеальный. И как это удавалось матери? Ну да, у нее же не было троих детей! Ладно, пусть не троих – двоих: Люша совсем переселилась к бабушке. Правда, один отец вполне заменял двойню! Мать вечно возилась с ним: скандалила, мирилась, лечила, кодировала, отлучала от дома, принимала обратно, загоняла на дачу…

Галя присмотрела себе работу – хоть какое-то развлечение, да и деньги не помешают. Парикмахерская в райцентре была вполне приличной. Галочка выпросила у Глеба денег на обзаведение: фены, щетки, ножницы, шампуни, краски и бальзамы, всякое такое. Теперь Глеб с утра отвозил детей в садик, а Галю – в парикмахерскую. Заехать за ними вечером он мог не всегда, поэтому приходилось возвращаться на автобусе, что Галочке ужасно не нравилось, но брать такси было слишком дорого – Галя сразу стала откладывать часть денег из своего вполне приличного заработка. С московской парикмахерской не сравнить, но тоже ничего. Галя повеселела.

Домашний бардак, конечно, никуда не делся, а даже усугубился, потому что времени на готовку и уборку у нее не стало совсем – не по ночам же пылесосить и суп варить! А если Глебу не нравится, пусть сам варит и пылесосит, а она теперь работающая женщина. Нацепив стильный фартучек и взяв в руки ножницы, Галя преображалась и снова чувствовала себя юной и прелестной. Да и на самом-то деле – ей только-только исполнилось тридцать! Несмотря на чудовищно прожитые последние годы, Галочка выглядела очень свеженькой и соблазнительной: в отличие от остальных девушек, она всегда была идеально накрашена и причесана. Белая кожа, синие глаза, гладкая черная челка, яркая помада и маникюр – просто куколка! Неудивительно, что на нее заглядывались клиенты. Возвращаясь по вечерам домой, Галя порой ловила себя на том, что смотрит на мужа и детей с недоумением: кто это, почему я здесь, что я тут делаю?! У нее внутри словно все сжималась и сжималась стальная пружина – да так, что даже воздух вокруг звенел и искрил. И Галочка со сладким ужасом ждала, когда пружина наконец распрямится и выбросит ее, словно ракету фейерверка, в новую жизнь, сияющую и прекрасную.

Ведь она этого достойна!

А Варвару ее новая жизнь вовсе не радовала. Конечно, поселиться в большой и светлой, хотя и однокомнатной, московской квартире и тратить на дорогу до работы всего сорок минут – это счастье, о котором можно только мечтать. Вот если бы к этому счастью еще не прилагался Котов…

– Варь, да что тебе не так-то? – пожала плечами Томка, запустив ложку в вазочку с клубничным вареньем. – Нормальная семейная жизнь…

Подруги пили чай – и не только чай! – на кухне у Артемьевых: после того как Димка перевез семью в райцентр, Варвара с Тигрой виделись не часто. Тамарину квартиру в Филимонове Артемьевы продали, а соседнюю, в которой жила Димкина бабушка, оставили и проводили там все праздники и каникулы, как на даче: в райцентре они так и не обзавелись новыми друзьями.

– Как же, семейная! – вздохнула Варвара. – Он же так и не развелся! Больше полугода с ним живем, а он все к ней ездит, представляешь? То бабушка у Эсмеральды ногу сломала, то ей самой телевизор нужно купить или шторы повесить! Компьютер наладить! Я все понимаю: надо помогать, конечно. Тем более бабушке. Но этому ж конца нет!