во всяком случае, это серьезные, обдуманные вещи, и соседство разных Браков и Гончаровых им положительно в пользу. Только еще больше чувствуется, что в этих вещах есть и мастерство, и выдержанность тона»[382].

Работа в Петербурге над декорациями и костюмами для спектакля по пьесе Л. Н. Андреева «Черные маски» в Передвижном театре. Режиссер П. П. Гайдебуров. Пьеса Л. H. Андреева готовилась к постановке в гастрольной поездке Передвижного театра по Украине. Поэтому костюмы по эскизам Петрова-Водкина были выполнены в филиале мастерских Лейфертов в Киеве. Спектакль был впервые показан в Полтаве 9 марта[383].

С 28 февраля по 8 апреля участие в VI выставке картин «Союза русских художников» в Петербурге в помещении, где жил и умер А. С. Пушкин (Мойка, дом 12). Экспозиция включала посмертную выставку С. Коровина, в ней участвовали 68 художников, было показано 472 произведения. Петров-Водкин выставил «Танец» и серию африканских этюдов («Хасба в Алжире», «Айша», «Деревня негров» и др.) и акварелей.

Весну, лето, осень (до октября) Петровы-Водкины провели в Хвалынске у родных.

19 мая выехали пароходом через Рыбинск и Нижний Новгород. Кузьма Сергеевич вернулся в Петербург последним пароходом в октябре.

В Хвалынске были написаны «Портрет матери», «Портрет жены с козленком», «Портрет отца», «В окрестностях Хвалынска», «Старухи». Была закончена картина «Рождение», замыкающая африканский цикл. Продолжалась дружба с молодым поколением семьи Радищевых.

Участие в 1-й Тверской художественной выставке[384]. Организатором ее была А. Я. Брускетти. Среди участников: А. Я. Брускетти, А. Ватагин, Г. К. Лукомский, Д. И. Митрохин, С. В. Ноаковский, В. Д. Поленов, Н. Я. Симонович и др.

С 14 по 22 ноября в Петербурге экспонировалась «Выставка работ К. С. Петрова-Водкина Париж — Бретань — Пиренеи — Африка» в помещении редакции журнала «Аполлон» (Мостки, 24). Было показано 68 произведений. Среди них «Рождение», «Берег», «Милосердие женское», «Окрестности Хвалынска», «Люксембургский сад», «У Севрского моста», «Севр» (2 картины), «В квартальном театре» (2 картины), виды Пиренеев, «Праздник», «Лунный вечер», «На испанской границе», «Листья», «Берег океана», «В горах», «Персиковое дерево», «Мельница», «Береговые скалы», «Обвалы», виды Бретани, африканские этюды, рисунки к «Берегу», «Колдуньям».

Выставка размещалась в трех залах. Был издан каталог со статьей С. К. Маковского, текст которой совпадает с его же статьей в журнале «Аполлон».

«Мы узнали о нем впервые прошедшей зимой, на выставке „Салона“. Узнали и как-то сразу пленились им. Полюбили его горячие краски, вдумчивый рисунок, верный вкус и ту особенную русскую мятежность, которой проникнуты его работы, несмотря на многие иноземные влияния, придающие им оттенок ученического эклектизма <…> Он кочевник. Всегда ищущий, всегда неуспокоенный. <…> Везде он чувствует себя дома и, наверное не знает, что ему ближе — покатые холмы волжских побережий или оазисы Сахары… [Далее — о картине „Рождение“. — Н. А.] <…> и по рисунку и по живописи превосходный холст. В самой сумрачности тона и даже в некоторой сухости рисунка (с характерным, почти графическим подчеркиванием контуров) — чувствуется строгость к себе, серьезность работы, та „окончательность“, которой конечно нет в эффектно-ярких этюдах»[385].

Выставке посвятил статью А. Н. Бенуа, он писал о Петрове-Водкине: «Для средней публики работы его, быть может, менее приятны, нежели работы г. Лукомского…[386] С. Маковский остроумно характеризовал Водкина, как вечного кочевника <…> Подобно своему прототипу — Гогену, он во вселенной ищет самого себя, своего внутреннего Бога и мечется по белому свету из-за мук рождения этого бога, из-за неутолимого желания предложить свои загадки всевозможным оракулам. Я думаю, что теперь он уже видит, что оракул, хранящий его тайну, находится в его душе, что ему нужно лишь сосредоточиться»[387].

Зимой 1909–1910 работа над картиной «Сон». В хронике «Золотого руна» по поводу VII выставки «Союза русских художников» сказано: «Петров-Водкин нарисовал неведомую аллегорию с малиновой, апельсиновой и лимонной бабищами»[388]. Возможно, впечатления рецензента были навеяны первым вариантом картины. Мария Федоровна вспоминала: «При первом наброске на ней было три женские фигуры[389]. Третья фигура была немного позади центральной фигуры с руками, соединенными впереди. На небе виднелась комета. Во время работы муж изменил композицию картины»[390].

Впоследствии автор так формулировал художественную задачу этого произведения: «Мне казалось, что нужно каким-то образом с живописного предмета снять бутафорию, все мелочи быта, загораживающие живопись, мешающие ей вскрыть мои, живописца, самые глубокие и искренние общения со зрителем. Вот на этой потребности органической живописи и возникает картина „Сон“»[391].

Несмотря на успешное вступление в художественную жизнь, заработков еще было мало: «Дорогой Павел Павлович! — писал он Гайдебурову. — Не можете ли Вы в конце концов выручить меня и достать мне сколько-нибудь денег из причитающегося мне — хотя бы и очень давно. Особенно сейчас я очень стеснен и это мешает продолжать начатую работу и к тому же портит мои любимые отношения к Вам. Искренне Ваш К. Петров. В. О. Средний проспект д. 56 кв. 12»[392].

1909–1911

В этот период ширился круг знакомств Петрова-Водкина среди русской художественной интеллигенции. Помимо круга «Мира искусства» были творческие контакты с молодыми «левыми» художниками, а также с литературной и музыкальной средой.

«Одним из первых встреченных мной по приезде в Петербург был Кульбин, доктор Кульбин, Николай Иванович. Для меня всегда было невероятно, что Кульбин — врач какой-то нервной специальности, что его шинель сверкала генеральской подкладкой… — все… никак не вязалось с Кульбиным, всегда вращавшимся среди художников, ничем, кроме этого вращения, казалось, и не занимавшимся. Не было новшества, мысли самой дичайшей по искусству не было, которую бы не подхватывал бы Николай Иванович, а назавтра на серой оберточной бумаге уже печатались основы нового кружка „наиновейших“ живописцев <…> Кульбин тогда как раз создавал и организовал выставку „Треугольник“»[393]. Реакция Петрова-Водкина на эту выставку показывает его заинтересованность в событиях художественной жизни, в которую он энергично входил. «Н. Кульбин, через 3–4 года подводя итоги деятельности своей группы, утверждал, что „Треугольник“ провел в Россию неоимпрессионизм и собственные измышления, которые впоследствии легли в основу футуризма»[394].

В Петербурге состоялась выставка авангардистов «Импрессионисты», участниками которой были Н. Кульбин, М. Матюшин, Е. Гуро, с которыми Петрова-Водкина сталкивали разнообразные события художественной жизни: с Кульбиным он участвовал в диспутах по искусству, с Матюшиным позднее одновременно преподавал в реформированной Академии художеств.

Мария Федоровна вспоминала: «Вскоре из Москвы приехал художник Петр Кончаловский, сестра которого была замужем за скульптором Ясиновским. [Знакомство с Кончаловским, возможно, состоялось еще в Париже, на 18-й выставке „Société Nationale des Beaux-Arts“ в апреле 1908. — Н. А.] Кончаловский свез нас в Гатчину к своему другу граверу Манганари, который познакомил нас с писателем Куприным. <…> [Далее: о посещении Куприных. — Н. А.] Была масленица. Пришло много молодых людей, и наконец