– Не важно, – ответила она. – Сейчас я их принесу.

Я без заминки вернулся к рассказу.

– После того как она умерла, убийца стал прибирать за собой. Он делал это обстоятельно, не жалея времени: куда ему спешить? Она никуда не денется и никого не позовет. Он протер все в квартире, чтобы не осталось его отпечатков. И при этом уничтожил и следы пребывания Менендеса. Позже это обернулось скверно для Менендеса, когда он пошел в полицию объяснять, что он тот самый человек из теленовостей, но что он не убивал Марту. Те посмотрели на него и сказали: «Тогда почему на тебе были перчатки?»

Левин покачал головой:

– О Господи, дружище, если это правда…

– Это правда, не беспокойся. Менендес нанял адвоката, который однажды выручил его брата, но этот самый адвокат оказался неспособным распознать невиновного человека, уткнувшись в него носом. Адвокат талдычил только о судебной сделке. Он даже ни разу не спросил парня, совершил ли тот убийство. Он просто принял как данность его виновность, потому что у обвинения имелась эта чертова ДНК на полотенце и свидетели, видевшие, как он выбросил свой нож. Адвокат взялся за дело и добился сделки на наилучших возможных условиях. На самом деле он был очень доволен собой, потому что хотел спасти Менендеса от смерти и в один прекрасный день дождаться его досрочного освобождения. Поэтому он обрушил на Менендеса молоток правосудия. Он заставил его встать в зале суда и произнести «виновен». После чего Хесус отправился в тюрьму, и все довольны и счастливы. Штат доволен потому, что сэкономлены деньги на судебный процесс, а родственники Марты Рентерии довольны, потому что им не придется появляться на суде, где фигурировали бы ужасные фотографии вскрытия и свидетельства о том, как их дочь танцевала обнаженной и водила домой мужчин за деньги. А адвокат доволен, потому что благодаря этому делу он засветился на телевидении по меньшей мере раз шесть плюс спас еще одного клиента от камеры смертников.

Я заглотнул остатки мартини и огляделся, ища нашу официантку. Мне требовался еще один.

– Хесус Менендес сел в тюрьму молодым человеком. Я только что его видел, и он выглядит не на двадцать шесть, а на сорок. Он некрупный, субтильный парень. Ты знаешь, что происходит с такими, как он, в подобных местах.

Я смотрел прямо в стол, когда там появилась тарелка с шипящим стейком и дымящимся картофелем. Я поднял глаза на официантку и велел ей принести еще мартини. Я не сказал «пожалуйста».

– Лучше бы тебе притормозить, – заметил Левин, когда она ушла. – Наверное, в этом округе не найдется ни одного копа, который бы с радостью не упек тебя на пару лет. Тебя охотно потащат в участок и подставят твою рожу под фотовспышки.

– Знаю, знаю. Это последний. А если слишком запьянею, то не поведу машину. У ресторана всегда дежурит такси.

Решив, что пища поправит дело, я вонзил нож в стейк и съел кусочек. Затем взял ломтик сырного хлеба из корзинки, где он лежал обернутым в салфетку, но тот уже остыл. Я бросил его в тарелку и отложил вилку.

– Послушай, я понимаю, что ты грызешь себя из-за этого дела, но ты кое о чем забываешь, – сказал Левин.

– Да? О чем же?

– Его ситуацию и шансы. Дело было тухлое. Ему светила смертельная инъекция, дружище. Я тогда тебе не помогал, потому что там для меня работы не нашлось. Его зажали в кулаке, и ты спас его от смертной казни. В этом и состоит твоя работа, и ты выполнил ее хорошо. И вот теперь ты говоришь, что знаешь, как все произошло на самом деле. Ты не должен мордовать себя за то, что тогда чего-то не увидел.

Я сделал рукой жест: ни слова больше.

– Парень оказался невиновен. Я должен был это распознать и что-то сделать. Вместо этого я подошел формально, просто не глядя провел все рутинные юридические процедуры.

– Чушь.

– Нет, не чушь.

– Ладно, рассказывай дальше. Кто тот второй человек, который постучал в ее дверь?

Я открыл стоящий рядом кейс и запустил в него руку.

– Я сегодня посетил «Сан-Квентин» и показал Менендесу шесть фото. Все это – портреты моих клиентов. Большей частью бывших. Менендес выбрал его меньше чем за десять секунд.

Я швырнул Левину через стол изображение Льюиса Руле. Снимок приземлился лицом вниз. Левин перевернул его, несколько секунд рассматривал и потом так же, лицом вниз, положил обратно на стол.

– Позволь мне показать тебе еще кое-что, – сказал я.

Моя рука потянулась обратно в кейс и вытащила две перегнутые пополам фотографии – Марты Рентерии и Реджи Кампо. Я огляделся удостовериться, что поблизости нет официантки с моим мартини, и затем передал их ему в руки через стол.

– Что-то вроде пазла, – сказал я. – Сложи их вместе и посмотри, что получится.

Левин сложил из двух лиц одно и кивнул, поняв значимость моего открытия. Убийца, Руле, словно вел прицельный огонь по женщинам определенного типа, которые походили на некий образ или отвечали определенным параметрам, возбуждавшим в нем желание. Дальше я показал набросок орудия убийства, сделанный патологоанатомом, производившим вскрытие Марты Рентерии, и прочитал описание двух ранок, обнаруженных на ее шее.

– Ты помнишь ту видеокассету из бара? – спросил я. – Там запечатлен убийца за работой. Как и ты, Руле заметил, что мистер Икс левша. Поэтому при нападении на Реджи Кампо он бил ее кулаком левой руки и нож держал тоже в левой. Этот парень прекрасно знает, что делает. Он увидел открывшуюся возможность и использовал ее. Реджи Кампо оказалась несказанно везучей женщиной.

– Ты думаешь, были еще и другие? Другие убийства, я имею в виду?

– Вполне вероятно. Вот этим я и хочу, чтобы ты занялся. Проверь все убийства, где в качестве орудия фигурирует нож. Потом добудь портреты жертв и посмотри, соответствуют ли они определенному типу внешности. И ищи не только среди нераскрытых преступлений. Ведь дело об убийстве Марты Рентерии считалось закрытым.

Левин подался вперед:

– Послушай, старик, я ведь не смогу так широко закидывать сеть, как может себе позволить полиция. Тебе надо привлечь к этому делу копов. Или обратиться в ФБР. У них есть свои спецы по серийным убийцам.

Я покачал головой:

– Нет. Он мой клиент.

– Менендес тоже твой клиент, и ты должен его вытащить.

– Я над этим работаю. И вот почему мне нужен ты, Миш.

Мы оба знали, что Мишем я называю его всякий раз, когда мне требуется что-нибудь выходящее за пределы наших профессиональных взаимоотношений, когда задействуется прилегающая к ним территория – дружба.

– Как насчет наемного убийцы? – спросил Левин. – Он бы решил наши проблемы.

Я кивнул, оценив его шутку.

– Да, смерть Руле сильно облагородила бы наш мир. Но пожалуй, не позволила бы выручить из тюрьмы Менендеса.

Левин снова подался вперед. На сей раз он был серьезен.