На столике рядом с вождем стоял аквариум с золотой рыбкой. Выглядело странно – но, может, и львы не могут обойтись без домашнего питомца. Очинг полуприкрыв глаза наслаждался игрой бликов, по-кошачьи наблюдая за маленьким существом.

Чуть поодаль на подушках полулежала женщина. Точнее, пол можно было только предположить: бритая голова сбивала с толку. Зато шею и плечи украшали ожерелья из десятков тонких разноцветных нитей, а тело обвивала яркая красная ткань. На лбу и под глазами виднелись белые точки, будто кто-то ткнул ее мелом. Впрочем, по сравнению со странными людьми с тарелкой в губе, неестественно длинной шеей, рубцами и дырками в ушах, куда влез бы кулак, женщина не казалась такой уж дикаркой. Напротив, в ее движениях сквозила грация.

– Познакомьтесь, моя жена Эш. И мой советник Чизоба.

Мара удивленно огляделась: никаким советником не пахло. Сырым мясом – да, немножко, но людей в палатке больше она не заметила. Или Чизоба стал завтраком вождя?..

Но тут от дальнего, самого темного угла, отделилась тень, и прищурившись, Мара увидела сгорбленную фигуру.

– Извините Чизобу, он очень стар и слаб, – снисходительно пояснил вождь Очинг. – Иди, Чизоба. Можешь отдохнуть у себя.

Старик, хромая, поковылял к выходу.

– Пришлось выделить ему отдельную палатку, – Очинг вздохнул. – Запах старости меня угнетает. Садитесь, – он указал на груду подушек. – Вы обратились по адресу. Народ буганда – прямые потомки Мукасы, и мы храним самые правдивые предания о создании мира.

– Муфасы? – тихо переспросила Мара, чем вызвала негодующий взгляд Дзагликашвили.

– Мукаса, – холодно поправила Эш и выпрямила спину. – Единственный бог, который обитает на небе. Сын Намбуби и Мусиси.

Нанду то ли фыркнул, то ли кашлянул, и тут уж Мара ткнула его карандашом – не хватало еще разозлить верховного вождя!

– Тише, тише, моя дорогая львица, – Очинг лениво поднял руку. – Невежественные люди не виноваты в своем невежестве. Кроме того, Мукасу называют по всякому, и лишь нам, его потомкам, известно истинное имя. Итак, записывайте, мои дорогие гости. Когда-то давно наш великий бог Мукаса жил среди людей в человеческом теле. Намбуби, родом из клана Рыбы, была простой смертной. А вот отец его, Мусиси, – бог землетрясений. Кто-то называет его Ванему, но глупцы ошибаются. До рождения великого Мукасы его мать питалась бананами одного сорта и не ела мяса. Однако же когда Мукасу отлучили от материнской груди, он смог пить лишь кровь животных. Так он черпал силы, пока однажды не исчез из дома. Люди нашли его на острове Бубембе сидящим под деревом…

Мара старательно записывала жизнеописание Мукасы, не понимая, причем здесь вообще солнце. Вся история отчаянно напоминала африканскую кровавую версию нового завета. Отличие было лишь в том, что Мукаса не просил всех любить ближнего, а преспокойно поедал сырую печень.

– Когда Мукаса исчез – а никто не знает доподлинно, умер он или просто взошел на небо – он заместил собой солнце и стал великим Богом. Именно он научил людей тайне перевоплощений, именно он хранит великие знания, которыми готов поделиться с нами, надев маску.

– А для этого надо принести ему в жертву избранных? – аккуратно спросила Мара, прежде чем Дзагликашвили одернула ее.

– Чем ты слушала?! – рассердилась Эш и встала, гневно сверкая глазами. – Мукаса был рожден женщиной! Человеком! Разве может он принимать жертвы, подобные матери?!

– Сядь, моя львица, будь снисходительна, – ласково промурлыкал Очинг и повернулся к Маре. – Ну что ты, девочка. Всем же известно, что Мукаса – единственный бог, который не принимает человеческих жертв…

– Тогда какие дары ему принесут на большом костре? – подал голос Нанду.

– Что же тут непонятного? – широко улыбнулся Очинг. – Чтобы взойти на небо в первый раз ему понадобились крылья, и он выпил орлиную кровь. Чтобы подняться домой снова, мы дадим ему орла. Орел – любимая птица Мукасы. И собираясь вернуться к нам, он послал орла с белой отметиной. Этот орел и станет его проводником.

Мара застыла, отчаянно сжимая карандаш. Оглушительный писк взорвал мозг, будто кто-то дунул в фонящий микрофон. Нет, ей показалось. Никто другой не слышал звука… Она зажмурилась, потерла виски. И все вдруг начало складываться в цельную картинку.

Жертва, костер, легенда. Молчание Имагми. Улыбка Ричарда. «Ты та самая?» Да, черт подери. Подарок Мукасе, перевязанный лентой. Ох, Имагми, так вот, почему ты отводил взгляд… Вот, почему не выходил на связь и боялся обронить лишнее слово… Ты знал, кто будет главной жертвой костра. И не хотел изменить ход вещей, нарушив пророчество…

Во рту пересохло, появился мерзкий горьковатый привкус. Дзагликашвили, как ни в чем не бывало, слушала историю вождя. Конечно, для нее все это были просто мифы. Может, она и не видела орла Мары. Не знала про отметину на шее. А Мбари? Мбари тоже знал? Поэтому держался к ней поближе – почетная дружба со смертником? Неудивительно, что рядом с ней он все время болтал о смерти! С сапожником – о ботинках, с поваром – о стейке, с камикадзе – о смерти… «Ты – это я»… Вот предатель!

Нанду смотрел на нее круглыми глазами, а она не знала, что ему сказать. Не представляла, что думать и делать дальше. Пытаться сбежать? Глупо. Очинг ведь не зря выдал ей все прямо, с каким-то извращенным удовольствием. «Ты – наш дар Мукасе, девочка», – говорил его взгляд. Ха! Вот она, честь! Жить рядом с главным шатром! Отсюда нет пути назад.

Детали пазла собрались, склеились. Она все поняла. Вот почему большой костер устроили в этом году! Они ждали знамения – первого перевертыша с двойным даром. Для Очинга и прочих зулусов это всего лишь орел с белой отметиной. И только Союз Четырех ждал ее, следил все эти годы… Может, Густав пытался ее защитить, скрыть ее дар, и поэтому поплатился? В это хотелось верить. Что хоть один человек рвался спасти ее. В отличие от предателя Имагми.

Весь Союз Четырех в полном составе наверняка здесь, ведь они готовились… О, она найдет их. Убьет каждого, если понадобится, но большого костра не будет. Очинг! Как пить дать, он один из них. По-другому не может быть. Он, а еще? Черт, как же их теперь вычислить?!

– Ой! – выпалила она. – Простите! Живот… Можно выйти?

Обхватила себя руками, скрючилась для достоверности.

– Только не заблудись, девочка, – с улыбкой произнес Очинг. – Завтра большой костер.

– Не волнуйтесь, – процедила она. – Я не сбегу.

И бросилась в свою палатку. Неслась, спотыкаясь, едва не разбилась по дороге, но нет. Она не готова была сделать вождям и Союзу такое одолжение.

Нырнула внутрь, схватила рюкзак, вышвырнула содержимое и, порывшись в тряпках, вытащила, наконец, планшет. Включить, разблокировать, фотографии… Африка, Африка, Африка, конспекты, рождество, Линдхольм… Вот! Вот они, снимки той китайской легенды… Где же это? Великий Фо, нефритовые столпы… «И сказал, что в тот день, когда Цзинь-чи-Няо обнимет своими крыльями то, что было расколото…» Что за на фиг Цзинь-чи-Няо? И связи нет, чтобы погуглить. Точно! Зенггуанг!