– А если это важно? У нас еще вся ночь впереди, – сказал он и пошел к двери. Открыть.

На пороге стояла засмущавшаяся вдруг Анечка Барышева:

– Помешала?

– Почти. Заходи, помириться мы уже все равно успели.

– Ой, а я подумала, может вы голодные? Там ребята на стол накрывают.

– Я заметил, – сказал Алексей. – Но не заметил, что мне там будут рады. За столом.

– Ой, что вы! Ну, конечно, приходите!

– Что-то аппетит пропал, – сказал он. И по взгляду жены понял, что Саша его мнения не разделяет. «Надо выйти», – красноречиво сказал ее взгляд.

– Чайку попьете.

– Хорошо. Чай это хорошо. Мы сейчас придем.

Анечка извинилась еще раз и исчезла. Саша пошла в ванную комнату умываться. Через пять минут он осторожно постучал в дверь:

– Сашка, кончай марафет наводить! Мы не на бал!

– Хочешь, чтобы все знали, что я ревела?

Она вышла, наконец, из ванной. Причесанная и даже подкрашенная. «Красивая у меня жена», – в который раз подумал он. Ну, в самом деле, зачем ссориться из-за какого-то Иванова?

Под ручку, словно примерные супруги, они вышли в холл. И оказались последними: все уже были в сборе. Свободное место за накрытым столом оставалось только рядом с Ириной Сергеевной Серебряковой. Впрочем, Анечка Барышева тут же потеснилась и махнула Саше рукой. Жена протиснулась к Барышевым, Алексей же, внутренне грустя, пошел на заклание. Как глупая овца.

– Не прогоните? – вежливо спросил он.

Серебрякова молча кивнула: садитесь. Поскольку начальство мужского пола вынужденно отсутствовало, всем заправлял юноша по имени Коля. То есть открывал бутылки и предлагал выпить. Народ жался.

– Можно, я за вами поухаживаю, Ирина Сергеевна? – спросил Алексей Серебрякову. – Вы выпить не хотите ли? За помин души раба божьего Валерия? За Пашу уже пили. Вчера.

– Хочу, – неожиданно ответила та.

– Что налить? Вина?

– Водки. Только разбавьте ее соком.

Леонидов слегка оторопел. Вот это по-деревенски!

– Не знал, что вы употребляете спиртные напитки такой крепости!

– Не употребляю. Но сегодня случай особый.

Он наполнил ее и свой стаканы, разбавив водку апельсиновым соком. Ирина Сергеевна молча взяла свой стакан. Увидев, что Серебрякова собирается выпить, почти все потянулись к бутылкам: налить. Потом за столом возникла пауза. Все смотрели на Серебрякову, но она молчала. Алексей не выдержал и решительно поднялся.

– Пить без вводного слова нехорошо. Неправильно. Тоста сегодня не получится. По причине всем известной. Я как самый виноватый, скажу. Чокаться не положено, так что поднимем стаканы молча. Для надгробного слова время еще не пришло, да и прав у меня таких нет. Я не был близким другом покойного и почти его не знал. Но тем не менее считаю: он этого не заслужил. Сейчас мы выпьем за то, чтобы не чувствовать себя виноватыми. Возражения есть?

Поскольку все молчали, он выпил первым, один, и сел на свое место. Серебрякова последовала его примеру. Народ переглянулся, но возражений либо опровержений не последовало. Выпили и потянулись к закускам. Леонидов громко сказал:

– Говорить больше не будем. Наливайте, пейте, хватит друг другу в глаза заглядывать, – и решительно потянулся к бутылке с водкой.

– Ирина Сергеевна?

– Да, налейте еще.

Он заподозрил Серебрякову в тайном пороке пьянства. Или у нее стресс?

– Вы бутерброд съешьте, Ирина Сергеевна, – посоветовал он. – А то нехорошо получится.

– Нехорошо мне с утра было. А сейчас уже на все наплевать, – и Серебрякова откинулась на спинку дивана.

– Вы же не засвидетельствовали самоубийство управляющего. Насколько я знаю. Вас в это время в холле не было.

– Зато я его достоверность оплатила.

– Простите? Достоверность чего?

– Свидетельства, – тихо сказала она.

– Взятка? – Леонидов приблизился к ней вплотную. Теперь понятно, отчего Семеркин задержался в коттедже!

– А что, вы никогда взяток не берете? – усмехнулась Серебрякова.

– Может, мало предлагали?

– А сколько вы стоите, Алексей Алексеевич?

– А вы хотите меня купить?

– Пока я только прицениваюсь.

– Не выйдет, – покачал он головой. – Я не продаюсь.

– Ой ли? Разве дело не в цене?

– Никаких денег я у вас не возьму, – сердито сказал он.

– А что, только деньгами можно оплатить ваши услуги?

– Ирина Сергеевна, перестаньте. Это не ваш стиль.

– Разве? А как же взятка, которую я сегодня дала? – прищурилась Серебрякова. Это от водки ее слегка повело. Не пьет она. Ни тайно, никак. А сейчас расхрабрилась.

– И кому же вы ее дали?

– Семеркину, эксперту. Какая разница?

– А если я об этом расскажу?

– Вы что, в детском садике? Побежите докладывать тете воспитательнице: ай, яй, яй, Ирина Сергеевна плохая девочка, идет на подкуп должностных лиц! А я думала, Алексей, что вы уже повзрослели. Вам-то что за дело помогать местным органам правосудия? Это вообще не ваша песочница.

Он побагровел:

– Насчет песочницы… Это уже не детские игры. Это трупы. Люди, которых убили. И кого вы покрываете?

– Себя. Собственный покой и собственное же благополучие. От меня многим людям что-то на до, я для себя не живу. И я не хочу все начинать сначала. Мне это не потянуть. Искать новых людей, налаживать новые контакты. Заново ко всему привыкать. Я не в том состоянии, чтобы этим заниматься. Я вообще не тот человек, который может возглавить дело и взять на себя какую-то ответственность. Я вам это уже говорила. Одна надежда, что сын подрастет, и я должна для него что-то сохранить. Людей, на которых можно опереться. Кто будет его учить? Колледжи за границей? Все это теория. А на практике? Я хочу, чтобы все оставалось как есть.

– Что ж, значит, себя оберегаете? Разумно. Сначала я должен был позаботиться о том, чтобы ничего не случилось. Устрашить, так сказать. А когда не подействовало, и кто-то сорвался, вы все-таки начали его покрывать. Организатора убийства уже знаете или наугад? Вам все дороги? Так что ли?

– Алексей, я хоть и выпила водки, но промолчать смогу.

– Ясно. Опасаетесь, что я выйду из-под контроля.

– Вы лицо материально не заинтересованное.

– Остальные, значит, вашими деньгами повязаны? Люди гибнут за металл. Все в мире меняется, только не это. Деньги – это земная ось. Вокруг них все вращается.

– Алексей, вы слишком увлечены судьбами человечества, – поморщилась Серебрякова. – Вам не помешало бы немного эгоизма. Думала, женитьба на вас повлияла в лучшую сторону. Вам нужен ребенок, послушайте одинокую несчастную женщину. Собственный ребенок. Позаботьтесь о собственной семье, о ее благополучии. В том числе, и материальном.