Он радостно пошевелился. «Утром, – думал он успокоенно, – я отправлюсь к моему полудурку. А что – не потратить ли часок на воспоминания? На пикнике воскресной школы я выиграл бег в мешках, и меня наградили носовым платком цвета хаки. В лагере скаутов я поймал перед завтраком трех щук. Сам греб в каноэ и держал леску в зубах; самая крупная из рыбин, клюнув, разрезала мне губу. Ненавижу рисовый пудинг, люблю Баха, ливерную колбасу, последние две недели мая и бездонные чистые глаза… Джейни?»

– Я здесь.

Он улыбнулся, поудобнее устраиваясь на подушке, и обнаружил, что голова его покоится на коленях Джейни. Он открыл глаза. Голова Джейни темным облачком закрывала звезды; темная ночь – черное небо.

– Поздно уже?

– Да, – шепнула она, – хорошо спал?

Он мирно лежал, улыбался, думая о том, как безмятежно спал.

– Не хотел видеть снов – вот ничего и не приснилось.

– Ну и замечательно.

Он сел. Она осторожно пошевелилась. Он проговорил:

– У тебя, должно быть, все тело затекло. Возвращаемся в город?

– Рано еще. Теперь моя очередь, Гип. Мне тоже нужно о многом тебе рассказать.

– Ты замерзла. Может, отложим разговоры?

– Не-ет, нет! Ты должен все знать прежде, чем он… прежде чем нас найдут.

– Он? Кто он?

Молчание было долгим. Гип уже хотел нарушить его, но вовремя спохватился. И когда она начала (совсем как будто бы не о том), он едва не прервал ее, но снова сдержался, позволяя Джейни вести повествование удобным ей чередом.

Она сказала:

– Ты нашел тогда на поле нечто важное и успел понять, что подобная штука может представлять для тебя самого и всего мира. А потом парень, который был с тобой, тот солдат, все испортил. Как ты думаешь, почему он это сделал?

– Да просто дурак был, неуклюжий и безмозглый.

Никак не прореагировав, она продолжила:

– Врач, которого к тебе прислали, был как две капли воды похож на него.

– Мне доказывали обратное.

Он был рядом с Джейни и потому сумел заметить во тьме движение: легкий кивок.

– Даже приводили свидетелей, летевших вместе с ним в салоне самолета. Еще у тебя ведь были материалы, свидетельствовавшие о том, что в определенном месте полигона не срабатывали дистанционные взрыватели. Что с ними случилось?

– Не знаю. Все отчеты исчезли.

– А тебе не приходило в голову, что именно эти три факта – отсутствие рядового, пропажа отчетов и сходство солдата с майором – подорвали доверие к тебе?

– Что говорить… сумей я тогда объяснить хотя бы один, а лучше два из этих фактов, я не заболел бы этим самым наваждением.

– Хорошо, а теперь подумай вот над чем. Семь лет, спотыкаясь и падая, ты подбирался к тому, что потерял. Ты выследил человека, который сделал эту штуковину, и вот-вот должен был повстречаться с ним. И тогда что-то случилось.

– Моя вина. Нарвался на Томпсона и окончательно спятил.

Она положила ладонь ему на плечо.

– Теперь представь себе, что твой рядовой нажал на тумблер не случайно. Представь себе, что это было сделано сознательно.

Большего потрясения он не мог бы испытать, даже если бы Джейни вдруг сверкнула бы ему прямо в глаза фонарем. Справившись с собой, он проговорил:

– Но почему это не пришло в голову мне самому?

– Тебе не позволили это понять, – с горечью сказала она.

– Ты хочешь сказать, что мне…

– Пожалуйста, подожди еще немного, – остановила она. – На миг только представь, что все это дело одних рук. Можешь ли ты предположить, кто это сделал и почему и как он сумел добиться твоей гибели?

– Нет, – мгновенно отозвался он. – В уничтожении первого и единственного в мире антигравитационного генератора нет никакого смысла. А в последующем стремлении погубить меня, да еще столь сложным способом, тоже. К тому же этот человек должен уметь проникать в запертые комнаты, гипнотизировать свидетелей и читать мысли.

– Все это он умеет делать, – ответила Джейни. – И сделал.

– Джейни, кто он?

– Кто, по-твоему, сделал генератор?

Он подпрыгнул на ноги и испустил вопль, скатившийся вниз, на темные поля.

– Гип!

– Не обращай на меня внимания, – сказал он. – Я просто понял, что тот, кто рискнет уничтожить подобную вещь, и есть тот, кто сможет сделать другую такую же, когда захочет. А это означает – о боже! – что солдат, полудурок и может быть Томпсон… да, Томпсон – это он засадил меня в тюрьму, когда я вот-вот должен был добраться до истины – одно лицо! И почему я раньше не догадался об этом?

– Я сказала уже – тебе не позволили.

Он вновь опустился на землю. На востоке повисла заря дальним отблеском огней невидимого города. И он увидел в ней зарю того дня, которым закончится это долгое наваждение, и вспомнил об ужасе, который вызвало в Джейни его намерение очертя голову броситься в неизвестное, оказаться перед неведомым чудищем… не имея здравого рассудка, не имея памяти, не имея рук или информации.

– Джейни, ты должна рассказать мне все. Все, что знаешь.

И она рассказала ему все до последней подробности. О Дине, о Бони и Бини, о себе, о мисс Кью и Мириам, которых уже не было в живых, и о Джерри. Она рассказала ему, что после убийства мисс Кью они опять возвратились в лес, посреди которого прятался и дремал старый, погруженный в раздумья, особняк Кью, и как какое-то время все они были очень близки. Но потом…

– Джерри вдруг воспылал честолюбием и решил поступить в колледж, что сделать ему было очень просто. Для него все просто. Он совсем неприметный, когда эти его глаза скрыты очками; знаешь, тогда люди его просто не замечают. И он окончил медицинское училище, психиатрическое отделение.

– Ты хочешь сказать, он и в самом деле психиатр? – спросил Гип.

– Нет. Просто помнит прочитанное. В этом разница. Он спрятался среди людей, забился в толпу, подделал все мыслимые бумаги. И никто не схватил его за руку, потому что Джерри достаточно на мгновение снять очки и посмотреть на любого проверяющего, чтобы он сразу обо всем забыл… Он не провалил ни одного экзамена, поскольку везде находился туалет, где он всегда мог уединиться.

– Как? В мужском туалете?

– Да-да. – Она рассмеялась. – В свое время мы очень веселились. Вот смотри, он запирается в кабинке, вызывает туда Бони или Бини. Говорит им, на чем споткнулся. Они перепрыгивают домой, рассказывают мне, я получаю ответ от Малыша, и они опять несутся назад со всей информацией. Все за несколько секунд. Но в один прекрасный день один студент подслушал их разговоры и заглянул через верх из соседней кабинки. Только представь себе. Ни Бони, ни Бини не могут прихватить с собой даже зубочистки, когда телепортируются, не говоря уже об одежде.