Они подошли к главному блюду – жаркому.

– Это кивок в сторону северных лесов, где бродит на свободе олень… до поры до времени. – Она вытащила из духовки большую глиняную плошку. В плошке пузырилось, из нее шел пар. На боках запеклись коричневые потеки. Джасмин поставила плошку на стол.

– Понюхай.

Они оба подставили носы и вдохнули аромат.

– Оленина, тмин, мадейра и ягоды можжевельника.

Она наложила Трою солидную порцию, добавив печеный помидор и идеально поджаренную картошку. Потом положила себе и села за стол. Налила в бокалы темное крепкое каберне «Савиньон» девяносто четвертого года. Вино переливалось отшлифованным гранатом.

– С днем рождения, Дэниел, – подняла она бокал.

Трой поднял свой. Он не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего. Вместо этого отпил маленький глоток. Закрыв глаза, он держал его во рту, ощущая богатый, крепкий, зрелый букет. Он ощущал присутствие сидящей напротив него женщины и, несмотря на юный возраст, понимал, что этот момент останется в его памяти навсегда. До самой смерти.

Дэниел открыл дверь, и шедший из кухни аромат сразил его коротким ударом слева. Он застыл на месте. Слюна бурным ручьем наполнила рот. В голове застучало от желания. Он постоял, собираясь. Черт, подумал он, старушка все еще умеет это делать – разжигать в нем страсть. Только почему она готовит сегодня? День рождения ведь завтра. Тем не менее жаловаться было не на что. Он в предвкушении потер руки и отправился на кухню.

Переступив порог, Дэниел застыл и вытаращил глаза. Джасмин обернулась к нему, держа в руках ложку и сияя улыбкой.

– А вот и Дэниел, как раз к десерту.

Глядя мимо нее, Дэниел увидел дьявола. Дьявол, молодой парень, сидел за столом и поедал праздничный обед. И делал это с мужским наслаждением. Крепкими белыми зубами он рвал на части куски мяса, слизывая с губ густой мясной сок, и глотка его напряженно работала, проталкивая внутрь самое великолепное из всех блюд на свете. Был бы сейчас у Дэниела меч, он бы его обнажил. И вонзил бы этот меч ему в сердце по самую рукоятку. Заглянул бы в его наглые мертвеющие глаза и произнес одно-единственное слово: «Мое». Но в руках у него была только спортивная сумка, и он со злостью швырнул ее на пол.

– Что здесь происходит? – проревел он.

– Надеюсь, ты оставил местечко, Трой, – сказала Джасмин, доставая десерт. – Это мой собственный рецепт: персиковый крем-брюле в коньячной глазури. – Она показала блюдо Дэниелу. – Видишь, – сказала она, – твой любимый. За последние несколько недель я довела его до совершенства.

Она прошла мимо Дэниела и поставила блюдо перед Троем. Щедро плеснув сверху коньяку, она покопалась в кармане фартука и вытащила длинную спичку. Чиркнула о коробок, и крем-брюле загорелся синими языками пламени. Глаза Троя озарились детской радостью.

– Начнем, мой большой мужчина.

Она проткнула ложкой карамельную верхушку и вынула большой кусок густого персикового десерта. Лежащий на тарелке бархатный крем-брюле поблескивал вкуснейшей хрустящей карамелью. Джасмин пододвинула к Трою бокал ароматного «Moscato d'Oro» от Роберта Мондави:

– Bon appétit.

Дэниел шагнул вперед. Джасмин предупреждающе полоснула по нему взглядом. Он застыл на месте. И стоял, беспомощно наблюдая, как наслаждается Трой. Джасмин тоже положила в рот кусок и жевала, полузакрыв глаза в экстазе, облизывая и обсасывая губы. Дэниел рухнул на стул в углу кухни. Силы внезапно покинули его. Руки бессильно повисли, взгляд уставился в пол. Кровь больше не текла в его жилах, она еле ползла.

Наконец Трой и Джасмин со звоном уронили ложки в тарелки. Они допили вино и сидели тихие и удовлетворенные. Трой протяжно выдохнул.

Дэниел протяжно застонал.

Джасмин наклонилась к Трою и потрепала его по руке.

– А теперь, я думаю, тебе надо идти.

Трой взглянул на затихшего Дэниела, тяжело поднялся со стула и с величайшим уважением посмотрел на Джасмин. Он наклонился, взял ее руку и поцеловал. За два часа она превратилась из потенциальной любовницы в икону. Она была самой желанной и достойной из всех знакомых ему женщин. И он дал себе клятву, что, когда решит наконец, что ему делать в жизни, он посвятит это дело ей. Он открыл рот, чтобы сказать об этом, но Джасмин нежно приложила ему палец к губам.

– Прощай, Трой.

Трой обошел сидящего на стуле Дэниела и исчез за дверью.

Тут Дэниела прорвало.

– Это был мой праздничный обед!

– Да, был.

– Как ты могла?

– Как я могла? Как я могла? – Джасмин захохотала так громко, что Дэниел аж подпрыгнул.

Он злобно смотрел на стол, как будто видел перед собой разобранную постель. Потом неожиданно подскочил к нему и сбросил тарелки на пол. Кухня заходила ходуном от стука и звона бьющейся посуды, а сердце Дэниела – от жгучей ревности.

– И все это ты проделала именно для него, – обвинил он.

– Да.

– Так лично. Так… так интимно.

– Да.

– Для него.

– Да.

– Черт побери, лучше бы ты с ним переспала! Это было бы понятнее – зуб за зуб. Но подарить ему всю эту… эту…

– Любовь?

Дэниел схватился за голову, пытаясь прийти в себя, но глаза ослепли от боли. Одарив угощением другого мужчину, она подняла ставки на выворачивающую нутро высоту. Господи, да что он такого сделал? Всего лишь несколько раз переспал с Тиной – ощущения, основанные на простом трении. Отправление естественных потребностей, такое же приятное и волнующее, как обыкновенный чих. Но Джасмин! Она отдала свою душу другому. Вот она-то безусловно изменила.

– Зачем? – простонал он.

– Я знаю, зачем я это сделала. Ты лучше скажи, зачем ты это сделал.

– Я не знаю, – захныкал Дэниел.

– Чушь собачья.

– Я думал, это мой последний шанс.

– На что?

Дэниел помолчал. Потом, повесив голову, промямлил:

– На то, чтобы заниматься любовью.

– Почему? Ты что, умираешь?

– Я подумал, что никто не захочет заниматься со мной… потом.

– Когда?

Голос Дэниела упал до шепота:

– Когда состарюсь.

– Я захочу.

– Да-а…

– Но меня, разумеется, недостаточно?

– Конечно достаточно.

– Чего же ты хотел, Дэниел?

– Чтобы у нас все было хорошо. Как раньше.

– Когда ты мне изменял, а я и не подозревала?

– До этого.

– Когда ты перестал разговаривать со мной?