– При всем моем желании, у вас здесь нет полномочий. С точки зрения закона это может скомпрометировать все следствие. Так что нет, нельзя.

– Вы на связи с теми, кто осматривает его дом? – спросила Людивина.

– Меня держат в курсе. На данный момент они забирают и опечатывают все, что может нас заинтересовать. Его мобильный телефон и компьютер уже привезли.

– Компьютер? Вы изучаете его содержимое? – спросил Сеньон, который здорово разбирался в информатике.

Бейнс жестом пригласил французов следовать за ним:

– Идемте, пусть Монро немного помаринуется. Интересно, что смогут рассказать о нем личные вещи.

«Вещи, которые ты считал своими, теперь считают своим тебя», – подумала Людивина, вспомнив книгу Чака Паланика[11]. В их случае так и было. Человек мог заставить инертное говорить, мог оживить и придать смысл безжизненному и бессмысленному. Вещи могли обернуться против того, кто ими владел.

Бейнс провел их наверх, в небольшой кабинет, где двое полицейских в форме работали в окружении нескольких мощных процессоров. Он обменялся несколькими словами с коллегами, и один из них указал на ноутбук, над которым как раз колдовал. Устройство было соединено кабелем с экраном полицейского.

– История просмотров пуста, – объяснил инспектор, – но Малкольм сумел обследовать жесткий диск, вернее, то, что не было стерто, и извлечь удаленные данные.

Сеньон склонился над компьютером.

– В вычислительной технике трудно уничтожить данные навсегда, – сказал он, пробегая глазами то, что появлялось на экране.

– Значит, по-вашему, они все координировали свои действия и совершили убийства одновременно, в воскресенье вечером, – напомнил Бейнс. – Посмотрим сайты, на которые Монро заходил с вечера воскресенья до сегодняшнего дня. Он наверняка возвращался, чтобы рассказать приятелям о своих подвигах!

– Он часто зависает на порносайтах, – отметил Сеньон.

– Откройте этот, – сказал Бейнс, указывая пальцем на название сайта.

На этот сайт он заходил в 5:43 утра, в ночь с воскресенья на понедельник.

– Seeds in Us, – прочитала Людивина. – «Зерна внутри нас». Похоже на форум.

– Так и есть, – сказал Сеньон, когда открылась страница.

Темные тона, строгий дизайн – сам по себе сайт «Зерна внутри нас» выглядел неброско. Дискуссионный форум имел ряд подразделов: аварии, преступления, домашнее насилие, пытки, животные… После нескольких щелчков мыши любому становилось ясно, что здесь пользователи со всего мира обмениваются отвратительными, крайне жесткими видео всевозможных несчастных случаев и аварий, фотографиями пыток, увечий и даже казней заложников в Чечне или, возможно, в Афганистане или Иране.

Сайт был на французском и английском языках, в комментах использовались оба языка, но в основном все же английский.

– Похоже на тот сайт, известный отвратительными фотографиями… Rotten! – вспомнила Людивина.

– Каких только мерзостей там не найдешь, – вздохнул Сеньон. – Только вот «Роттен» знаменит, а этот, похоже, известен только посвященным. Монро заходил на него сразу после своих преступлений. Чтобы хлебнуть хардкора или, вы думаете, он сам выкладывал фото?

– Вряд ли фото убийств можно выложить так, чтобы об этом не стало быстро известно, – возразил Микелис.

Малкольм и Бейнс обменялись несколькими фразами, и инспектор объяснил:

– Видимо, есть приватный доступ к другой части форума. Мой коллега пытается его взломать, но это займет какое-то время. Впрочем, Малкольм – настоящий компьютерный гений. Нам повезло, что он с нами. Малкольма даже иногда привлекает ФБР для совместных расследований между нашими странами! Этот парень – настоящий хакер!

Следователи решили вернуться в нижний кабинет и в коридоре столкнулись с Эллиотом Монро – полицейский вел его обратно в камеру. Людивина оказалась с ним лицом к лицу, когда он понуро шел вперед и едва не столкнулся с ней в узком коридоре, заставленном железными шкафами с бумагами.

Он не сразу заметил ее, его взгляд был прикован к линолеуму, лицо ничего не выражало.

У Людивины в груди как будто взорвался горячий шар. Жажда агрессии. Импульсивное желание мести.

Эллиот Монро знал Виктора Магса. Вероятно, они общались. Обменивались идеями. Входили в одну группу.

*e.

Он тоже в ответе за смерть Алекса.

Людивина сжала кулаки. Гнев нарастал и грозил выплеснуться наружу.

Монро поднял черные точки зрачков на женщину, в упор смотревшую на него.

Вблизи она чувствовала запах его одеколона и видела, как пульсирует яремная вена.

Он остановил на ней взгляд, безжизненный, лишенный эмоций.

И тут же отвел глаза.

Эллиот Монро был трусом. Стоило немного нажать, и он прятался, уходил в сторону. Без оружия, без приготовлений, без жертв, связанных по рукам и ногам, он сдувался, как мыльный пузырь.

Рука Сеньона легла на плечо Людивины.

– Пойдем.

– Этот ублюдок общался с убийцей Алекса.

– Я знаю. Давай, пошли, не стой здесь, это бесполезно.

Жандарм потянул за собой молодую женщину, и только тогда она отвела взгляд от понурой фигуры и последовала за ним.

– Мы перешлем название сайта Магали, пусть они тоже покопаются, – опять заговорил Сеньон, чувствуя, что надо как-то отвлечь внимание коллеги.

Он пощелкал пальцами у нее перед носом.

– Ты меня слышишь?

– Да… прости.

Он стал объяснять, что конкретно собирается делать, но Людивина уже не слушала.

В голове Эллиота Монро была та же чернуха, что и в голове Виктора Магса, Зверя и даже испанского убийцы. Как и в голове педофила. И Жозефа Селима. Их объединял один символ. У них не было общих навязчивых фантазий, потому что фантазии, как призраки, преследуют лишь того, кто их породил. Но они сходились в единой идеологии. Объединялись для охоты на дичь. Это были хищники, убежденные в своей исключительности и в праве нести смерть обществу, законы которого для них не писаны. Психопаты, сплотившиеся во имя своего могущества. Они объединялись по всей Европе, чтобы стать сильнее.

Их символ был не просто знаком сплочения, это была метка. Как стяг на завоеванных землях. Как клеймо на рабе. Как тавро на скотине.

«Буа-Ларрис», тотчас же вспомнила Людивина.

В больнице не случилось ни одного из их преступлений.

Они хотели что-то сказать, выбрав это место. Заявить миру, что оно принадлежит им. Неужели из-за нацистских экспериментов? Зачем им вообще понадобилась детская больница?

Людивина в ужасе прижала руку ко рту.

Сеньон остановился, не договорив.

– Да что с тобой такое?

– Дети… – пробормотала Людивина. – Они хотят завербовать детей… привлечь их на свою сторону!

– О чем ты?

– Они хотят запудрить мозги детям в «Буа-Ларрисе»! – воскликнула она уже увереннее.

Сеньон молчал, удивленно подняв брови.

– Если ты хочешь привить детям свои ценности, – продолжала она, – то как ты возьмешься за дело?

– Через… образование?

– А «Буа-Ларрис» – это еще и школа! Все дело в учителях, Сеньон! Учителя в деле!

Она оттолкнула коллегу и кинулась к служебному телефону.

33

Людивина металась взад-вперед