Диана была дома. Она уже переоделась к обеду.

– Динни, – сказала она. – Он ушёл.

Простые и зловещие слова!

– Утром, когда вы уехали, он был очень возбуждён. Видимо, вообразил, что мы сговорились все от него скрывать.

– Так оно и было, – прошептала Динни.

– Отъезд мадемуазель его ещё больше расстроил. Вскоре после этого я услыхала, как хлопнула входная дверь. С тех пор его нет. Что будет, если он не вернётся?

– Ох, Диана, я так этого хочу!

– Но куда же он ушёл? Зачем? К кому? О господи, как это ужасно!

Динни с отчаянием смотрела на неё и молчала.

– Простите, Динни! Вы, должно быть, устали и голодны. Поедим, не дожидаясь обеда.

Тревожна была их трапеза в «берлоге» Ферза – этой комнате с панелями, отделанной в очаровательных зеленовато-золотистых тонах. Затенённый свет мягко ложился на обнажённые плечи и руки двух женщин, на фрукты, цветы, серебро. Разговор касался лишь самых нейтральных тем. Наконец горничная вышла.

– Есть у него ключ? – спросила Динни.

– Да.

– Позвонить дяде Эдриену?

– Чем он поможет? Если Роналд вернётся и застанет его здесь, будет ещё опаснее.

– Ален Тесбери обещал мне приехать в любой момент, если понадобится.

– Нет, сегодня уж справимся как-нибудь сами, а завтра посмотрим.

Динни кивнула. Ей было страшно, но мысль, что Диана может это заметить, страшила девушку ещё больше: она здесь для того, чтобы поддержать Диану своей твёрдостью и спокойствием.

– Пойдёмте наверх. Вы мне споёте, – предложила она наконец.

В гостиной Диана поочерёдно спела "Долину", "Хижину в Юрте", "Косьбу ячменя", "Ветку тимьяна", "Дроморский замок", и прелесть комнаты, песен и певицы сняла с Динни тягостное ощущение кошмара. Она погрузилась в мечтательную дремоту, как вдруг Диана остановилась.

– Дверь хлопнула!

Динни вскочила и встала подле клавикордов:

– Пойте, пойте! Ни слова ему не говорите и не подавайте вида.

Диана снова заиграла и запела ирландскую песню "Долго ль мне плакать, тебе рас певать?" Дверь распахнулась, и в зеркале, стоявшем на другом конце комнаты, Динни увидела Ферза, который стоял и слушал.

– Пойте, – шепнула она.

Долго ль мне плакать, тебе распевать?

Долго ль ещё мне по милой страдать?

Ах, почему не могу я забыть

Ту, что не хочет меня полюбить?

Ферз по-прежнему стоял и слушал. Вид у него был такой, словно он до предела разбит усталостью или мертвецки пьян: волосы растрёпаны, рот растянут, зубы оскалены. Наконец он шагнул вперёд, явно стараясь не шуметь. Прошёл в дальний угол к кушетке и опустился на неё. Диана умолкла. Динни, рука которой обвивала её плечи, почувствовала, как дрожит Диана, стараясь совладать со своим голосом.

– Ты обедал, Роналд?

Ферз не ответил. Он смотрел на противоположную стену со странной и жуткой усмешкой.

– Играйте, – шепнула Динни.

Диана заиграла "Красный сарафан". Она вновь и вновь повторяла эту простую и красивую мелодию, словно гипнотизируя ею безмолвную фигуру мужа. Наконец она остановилась. Наступило трагическое молчание. Нервы Динни не выдержали, и она отрывисто спросила:

– На улице дождь, капитан Ферз?

Ферз провёл рукой по брюкам и кивнул.

– Ты бы пошёл переоделся, Роналд.

Он упёрся локтями в колени и опустил голову на руки.

– Ты, наверно, устал, милый. Не пора ли тебе лечь? Принести тебе есть?

Ферз не шелохнулся. Усмешка сбежала с его губ, глаза закрылись. У него был вид человека, который заснул так же внезапно, как загнанная лошадь валится наземь между оглоблями перегруженной телеги.

– Закройте инструмент, – шёпотом бросила Динни. – Идёмте ко мне.

Диана бесшумно опустила крышку и встала. Они немного подождали, держась за руки. Ферз не шевелился.

– Он в самом деле заснул? – чуть слышно спросила Динни.

Ферз вскочил:

– Где уж там заснуть! Начинается! Опять начинается! И я этого не вынесу, видит бог, не вынесу!

На мгновение гнев преобразил его. Но тут же он увидел, как они отшатнулись, и упал на кушетку, закрыв лицо руками. Диана шагнула к нему.

Ферз поднял голову. Взгляд у него был дикий.

– Не подходи! – зарычал он. – Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!

У дверей Диана обернулась и спросила:

– Роналд, не вызвать ли врача? Он даст тебе снотворное и сразу уйдёт.

Ферз опять вскочил:

– Никого мне не надо. Убирайтесь!

Женщины выскочили из гостиной, взбежали наверх, в комнату Динни, и остановились, обнявшись и дрожа.

– Горничные уже легли?

– Они всегда ложатся рано, если только одна из них не уходит в город.

– Диана, я спущусь вниз и позвоню по телефону.

– Нет, Динни, пойду я. А кому звонить?

Весь вопрос заключался в этом. Они зашептались. Диана считала, что нужно звонить прямо её врачу, Динни предлагала попросить Эдриена или Майкла заехать за ним.

– Тогда, перед катастрофой, он был в таком же состоянии?

– Нет. Тогда он не знал, что впереди. Динни, я чувствую, что он может покончить с собой.

– У него есть оружие?

– Я отдала его служебный револьвер на сохранение Эдриену.

– Бритва?

– Только безопасная. Яда в доме нет.

Динни направилась к двери:

– Я должна пойти позвонить.

– Динни, я не допущу, чтобы вы…

– Меня он не тронет. Это вы в опасности. Заприте дверь, пока я хожу.

И, прежде чем Диана успела остановить её, Динни выскользнула из комнаты. Свет ещё горел. Девушка на мгновение задержалась. Спальня Дианы и комната Ферза – ниже, на одном этаже с гостиной. Придётся пройти мимо них – иначе не попасть в холл и маленький кабинет, где находится телефон. Внизу все тихо. Диана отперла дверь и встала на пороге. В любой момент она может проскочить мимо Динни и спуститься. При этой мысли девушка кинулась вперёд и побежала по лестнице. Ступеньки заскрипели, она остановилась и сняла туфли. Держа их в руке, на цыпочках прокралась мимо гостиной. Там – ни звука. Динни поспешила в холл, по дороге заметила пальто и шляпу Ферза, брошенные им на стул, вошла в кабинет, закрыла за собой дверь и перевела дух. Затем включила свет, взяла телефонную книгу, отыскала номер Эдриена и уже протянула руку к трубке, как вдруг чьи-то пальцы сдавили ей запястье. Она охнула и повернула голову. Перед ней стоял Ферз. Он рывком заставил её обернуться и пальцем указал на туфли, которые девушка всё ещё держала в руке.