Но сладкие источники и молочные реки с кисельными берегами царя Македонского нисколько не соблазнили, ему нужно было одно — эликсир бессмертия, чтобы навеки остаться владыкой Вселенной. Побывав в Солнечном городе с медными башнями и крышами, Александр наконец нашел источник вечной молодости, который представлял собой целое озеро: сушеная рыба, брошенная туда, тотчас же ожила и начала плавать. Но столь желанного бессмертия царь Македонии и всего мира, как известно, не обрел. Судьбой ему было предначертано иное: умереть в возрасте 33 лет и навсегда остаться молодым в памяти последующих поколений.

Уходя с берегов Ледовитого океана и оставляя за спиной Белый остров — Шветадвипу, Александр Македонский успел сочинить и оставить на сохранение жалованную грамоту всему роду славян (или мосхов — так сказано в одном из вариантов дошедшего текста) о незыблемых привилегиях на веки вечные. Грамота сия переписывалась и приводилась бессчетное количество раз в русских хронографах и летописцах, где по-разному поминается и Ледовитый океан: и «полунощное окиянское Ледовитое море», и «море полночное великое Окиан Ледовитый» и т. п. Ниже, однако, приводится — в силу большей компактности и внятности — перевод, заимствованный из прижизненного издания «Хроники всего мира» (1551) Марцина Бельского:

«Мы, Александр, сын верховного Бога Юпитера на небе и Филиппа, короля Македонского на земле, Повелитель мира от восхода до захода Солнца и от полудня до полночи, покоритель Мидийского и Персидского королевства, Греческих, Сирийских и Вавилонских и т. д. Просвещенному роду славянскому и его языку милость, мир, уважение и приветствие от нас и от наших преемников в управлении миром после нас. Так как вы всегда были с нами в верности искренни, в бою надежны и храбры и всегда безустанны были, мы жалуем и свободно даем вам навечно все земли от полунощного моря великого Ледовитого океана до Итальянского скалистого южного моря, дабы в этих землях никто не смел поселяться или обосновываться, но только род ваш, и если бы кто-нибудь из посторонних был здесь обнаружен, то станет вашим крепостным или прислужником со своим потомством навеки. »

«Шветадвипа» — чисто древнеиндийский топоним, хотя санскритская лексема «швета» по смыслу и звучанию тождественна русскому слову и понятию «свет». Шветадвипа так и переводится — Страна (Остров) Света. После расщепления некогда единой индоарийской этнической и культурно-языковой общности сложились самостоятельные мифологемы, соответствовавшие, однако, первоначальному «полярному смыслу». У русских это — Беловодье. У древних греков и римлян — Острова Блаженных, что расположены «за Бореем — Северным ветром», то есть в северной части Океана, который, по античным представлениям, являлся бескрайней рекой, опоясавшей Землю. Острова Блаженных — Твердыня Крона и Царство Света (Шветадвипа, кстати, тоже иногда именуется Твердыня Света), где, согласно Пиндару, «под солнцем вечно дни — как ночи и ночи — как дни»:

Радаманф (Радамант), сын Зевса и Европы, — один из судей, решающих, кого допустить или не допустить после смерти в Северный рай, так как, согласно позднейшим представлениям, Острова Блаженных сделались еще и прибежищем душ умерших. Более того, Блаженные острова стали еще ассоциироваться и с Подземным царством Аида, где, несмотря на вселявший живым ужас, продолжали действовать законы справедливости: в Подземный счастливый мир попадали души только достойных людей, которые устанавливали между собой естественную гармонию. Слово «острова» не должно вводить в заблуждение, ибо в античную эпоху островом считался отнюдь не только изолированный участок суши на море, реке или озере, но и более-менее обширные материковые территории, если их границами служили реки (так, древнее внутриконтинентальное государство Мероэ именно по данной причине считалось островом).

То, что царство Аида находится не где-нибудь, а далеко на Севере, видно из Гомеровой «Одиссеи». Встреча главного героя поэмы с душами умерших происходит в царстве полярной ночи. Ее описание носит явно вставной характер, так как нарушает все мыслимые и немыслимые маршруты хитроумного грека из Троады к родной Итаке. Попробуйте-ка сегодня проплыть из Турции в Грецию через Заполярье, где, как описывает Гомер, царит долгая ночь. А ведь именно такой немыслимый «крюк» пришлось проделать мужу Пенелопы, чтобы спустя почти десять лет попасть наконец в объятия супруги. Для общения с потусторонним миром Одиссею не пришлось спускаться ни в какие подземелья. Чтобы вызвать для разговора души умерших, нужно, оказывается, выкопать яму — длиной и шириной в локоть (но не где попало, а на краю земли и побережья океана, надо полагать Ледовитого), совершить возлияние медом, вином и водой, а спустя некоторое время принести в жертву бесплодную корову и черного барана. Вот души и слетятся из-под земли как мухи на сладкое. Детали эти вообще-то не очень существенны для рассматриваемой темы. Важно одно — всё описываемое происходит на Севере.

Другое название Страны загробного блаженства и счастья, перекочевавшее в средневековую, а затем и в современную культуру, — Элизиум, или Елисейские поля. На фундаменте этих архаичных представлений, в конечном счете, сформировалось и христианское понятие рая. Но вначале был северный остров — Шветадвипа. «Рамаяна» — великий индийский эпос, переполненный полярными реминисценциями, так описывает блаженный край, где живут люди, не ведающие ни бед, ни забот: «Здесь находится великий Белый Остров (Шветадвипа) вблизи Млечного (Ледовитого) океана (Кширода), где обитают великие, могучие люди, прекрасные как лунный свет. Они стройны и плечисты, наделены великой как физической, так и духовной силой, и голос их подобен грому». «Махабхарата» в книге «Нараяния» также подробнейшим образом описывает светозарную Страну Счастья — Шветадвипу (Белый Остров) «на севере Молочного моря», — где живут «Люди светлые, сияющие подобно месяцу».

* * *

Во времена создания «Рамаяны» и «Махабхараты» топоним Шамбала известен еще не был. В наше время никто не берется объяснить его происхождение. Но ниточка, связующая загадочное название с Царством Света, всё же имеется. Известна столица Шамбалы — Калапа. Образующая ее корневая основа «кал» имеет «солнечное происхождение». Санскритское «кал» — это русское «кол», в обоих языках означающее одно и то же — «колесо», «круг», в том числе и «солнечное колесо» или «солнечный круг». В русском и других славянских языках данное понятие в его первоначальном смысле дожило до наших дней.

Древнерусское и общеславянское наименование колеса — «коло». Одним из древних имен Солнца также было Кол(о). Соответственно, имя языческого Солнцебога нашло отражение в архаичных названиях реки Колы, а от нее — и всего Кольского полуострова. На Русском Севере есть также две другие реки с подобным же корнем и одинаковым названием — Колва: в Пермской области — приток Вишеры и в Ненецком национальном округе — приток Усы. А в Баренцевом море хорошо известен остров Колгуев. И так — вплоть до Колымы. Слова с корневой основой «кол» встречаются и в финно-угорских языках. Любопытно, что и название родины Ломоносова — Холмогоры (древнерусское — Колмогоры) происходит от древнечудского наименования данной местности Кольм — оно созвучно исконно русскому слову «холм», но генетически восходит к той общей доиндоевропейской лингвистической основе, которая связана с постоянно рождающимся и умирающим светилом Солнцем-Коло (отсюда, кстати, и финноугорское kalma — «смерть», «могила», и имя древнеиндийской богини смерти — Кали).