Они были уже на лестнице, когда дверь Абдуллы распахнулась ииз аудитории вырвалось фиолетовое магическое пламя, мгновенно заполнившеекоридор и обдавшее жаром спину бегущему последним Тузикову.

– А-а-а! – послышался яростный вопль Абдуллы,перешедший в каскад проклятий на древних языках.

Убедившись, что все улизнули, магия джинна превратилась вогненного леопарда, который длинными прыжками помчался вдогонку. Преследуемыелеопардом вопящие выпускники, неся потери, скатывались с лестницы. ВнезапноГробыня, ухитрившаяся обогнать Таню, застыла и дала задний ход. Таня налетелана нее и едва не разбила нос о ее затылок.

Навстречу им по лестнице спокойно поднимался академикСарданапал. Он остановился и с удивлением уставился на запыхавшуюся и смущеннуюораву. Тузиков, на плечах которого висел огненный леопард, воя, подкатился кего ногами.

Придерживая очки, Сарданапал проницательно уставился налеопарда.

– Ужас! Так довести почтенного пожилого джинна,заслуженного сотрудника Тибидохса! – задумчиво сказал он.

Академик небрежно щелкнул пальцами, и леопард исчез. Тузиковперестал выть. Укоризненные глаза Сарданапала остановились на Тане.

– И это состоявшиеся, самостоятельные маги, которых мывыпустили во взрослую жизнь! – негромко произнес академик и, покачав головой,удалился. Тане стало неловко, когда она представила себя со стороны. Красная,разгоряченная, растрепанная девица, которая только что подглядывала в щель,точно первокурсница.

– Фу-ты ну-ты! Дурацкая история!.. Я-то ладно, с менявзятки гладки! А вот ты, Гроттерша, взрослый, состоявшийся маг, скажи мне, какты могла так низко пасть? – хохотнула Гробыня.

Таня не ответила. Она вспомнила лицо академика, и ейпоказалось, что Сарданапал выглядел уставшим. Под глазами у него были круги, даи борода не пританцовывала с беспокойным озорством, как неделю назад.

– Ага, вот и я о том же! Бедный Черноморчик! Задолбалисивку американские горки! – угадывая ее мысли, согласилась с ней Склепова.

Таня кивнула. Сказано было зло, но верно. Тем временемГробыня разжала вначале одну руку, затем другую и с недоумением уставилась напустые ладони.

– Кто хочет хохму? Я Гуню где-то посеяла!.. Пойти, чтоли, поискать ради приличия? – сказала она и отправилась по лестнице вверх,всматриваясь в ступени взглядом человека, который ищет какую-то мелочовку.

Через двадцать ступенек она, к крайнему своему удивлению,уткнулась лбом в чью-то грудь. Это был Гломов, вполне восстановивший медвежьюкапитальность своего телесного строения. Гуня стоял и хмуро смотрел на подругудней своих суровых.

Тане стало интересно, как Гробыня будет выкручиваться,однако та сделала это легко и изящно.

– Привет, слоненок! У тебя такой недовольный вид! Ты,наверное, голодный? – проворковала она.

Гуня издал хриплое рычание. Слоны так не рычат. Так рычатобитатели берлог.

– А почему леопард тебя не сожрал? Дай я самадогадаюсь! Это все Сарданапал, да? – догадалась Гробыня, запечатлевая нащеке Гуни средней нежности поцелуй.

Гломов продолжал пыхтеть, однако температура его раздражениязаметно понизилась.

– Я чуть ноги себе не переломал! Ты соображаешь, скакой высоты ты меня сбросила? – просопел он.

– Извини, Гунечка, я нечаянно. Ну позязя, простидевочку! Со сломанной ножкой я бы тебя еще больше любила. Ты бы был такой…такой несчастненький… Все бы говорили: она живет с ним из жалости. Романтично,правда?

Гуня положил ей руки на плечи.

– Я тебя придушу! – сказал он, однако Гробынятолько фыркнула. Она видела, что Гуня остыл и дальше ворчания дело не пойдет.

– Ну все, Танька, пока! Надо пойти отоспаться паручасиков! Сегодня вечером побузим… Оторвемся по полной. В Зале Двух Стихий ввосемь, да? – крикнула она и, махнув Тане рукой, отправилась дальше,буксируя за собой недовольного Гуню.

– Мне ничего не нужно! – сказал человек,равнодушно взглянув на сундук с самоцветами.

– И напрасно. Когда человеку не нужно ничего земного,он становится по-настоящему опасен для нашей организации. И тут уж мы беремсяза него всерьез! – озабоченно ответил дух.

Книга Мрака

Ванька и Ягун успели вовремя, чтобы не упустить ничегоинтересного. Сыновья Гоярына щелкали зубами и бестолково выдыхали клубы дыма.Между ними стремительно проносился и непрерывно атаковал струями пламеникрошечный дракон.

Обезумев от боли и ярости, сыновья хлестали хвостами иметались, налетая на жавшихся к земле игроков. Соловей, прихрамывая, быстроспускался с трибун, сердито грозя кулаком.

Ягуну тоже захотелось погрозить кулаком, и он сталозираться, размышляя, кому адресован жест Соловья. И запоздало понял, чтогрозит-то Соловей, собственно, самому Ягуну. Должно быть, по старой привычкесчитает его источником всех проказ.

– И как только этот мелкий нахал пролез подкупол? – недоуменно крикнул Ванька, но тотчас сам себе дал ответ,вспомнив, что в одном месте, со стороны скамейки арбитров, купол имеет проход.

Снизившись, Ягун протиснулся в тот же проход для арбитров,что и дракон, и принялся гоняться за Тангро. То справа, то слева проносилисьструи огня. Сыновья Гоярына, не отличавшиеся сообразительностью, атаковалитеперь всех подряд.

– Сдавайся, мелочь! Скидка выйдет! – вопил Ягун,однако Тангро не спешил воспользоваться его предложением.

С упрямством юркого истребителя, атакующего неуклюжиебомбардировщики, он жалил сыновей Гоярына то в шею, то в живот кинжалами своегопламени. Искристый сгоряча налетел на одного из игроков, и тот кувырком полетелс пикирующего матраца, едва успев пробормотать ускоренное тормозящеезаклинание.

– Лови своего дракона! Он всех перекалечит!Лови! – кричал Ягун Ваньке.

Ванька хаотично размахивал руками. Он и глазами-то едвауспевал следить за Тангро – где уж тут его схватить? Напрасно Ягун бросалпылесос из стороны в сторону, карликовый дракон был гораздо резвее его ревущеймашины.

Внезапно свист, как штопор, ввинтился в воздух. Он был такойсилы и плотности, что нельзя было даже сделать вдох. Казалось, свист втиснетсяв тебя и разорвет. А тут еще песок взметнулся в воздух, и сразу день сталночью. Солнце исчезло и угадывалось лишь белым расплывчатым пятном.