– Одиннадцать лет? – переспросила Катя.

– Да, увы, разрушается на глазах, а ведь это наследие города. Ну не то чтобы знаменитый архитектор его строил, но все-таки – типичное здание старой Москвы, раньше сколько таких было – в Замоскворечье, в Зарядье, на Таганке, а теперь где они все? На арендаторах вина, целиком на них одних. Здание так и не оправилось после пожара.

– Я слышала про пожар. Но кто арендовал этот дом в то время?

– Так, начнем все по порядку – вот тут, смотрите, все указано, тут копии документов еще Моссовета. С 1957 года здание принадлежало ЦК партии, там располагалось машинописное бюро на всех этажах. С начала девяностых… уже были попытки оформить аренду… Но шли споры в арбитраже, тогда по поводу партийной собственности все спорили, спорили… Вот с 1995 года по август 1998-го помещения на первом этаже здания арендовала фирма «Восток юниверсал». Причем сделано это было с нарушениями. Уже тогда весь дом требовал ремонта и реставрации, и раздавать его «по кускам» нельзя было, он должен был перейти в руки того из владельцев, который бы гарантировал сохранность исторического облика здания и сделал хотя бы косметический ремонт. Но увы, этого не произошло. В тот же месяц август в доме начался пожар, к счастью, его быстро потушили, а то бы и знаменитая церковь Троицы в Никитниках могла пострадать… Да и после этого снова шли затяжные споры о принадлежности, министерство культуры покушалось, делало запрос… Но памятником федерального значения дом не был признан, тут вот отчеты комиссии полностью… Выходит, что все одиннадцать лет дом действительно пустовал. Хотя были попытки его и арендовать, и даже приватизировать, но… Тут вот отказ от аренды… И еще один… Трижды отказывались. Интересно, почему? – Смирнов недоверчиво хмыкнул. – И только три месяца назад была оформлена аренда первого этажа обувной фирмой… вот тут ее название, посмотрите, под склад… Слушайте, до меня же только сейчас дошло, ЧТО ЭТО ЗА ДОМ! – Смирнов посмотрел на Катю. – Я же в газете читал… Ну да, Никитников переулок, обувной склад… это же тот арбатский жуткий случай… бойня…

– У профессора Геворкяна на экспертизе тот самый пациент.

– Да что вы говорите? Убийца? Надо же, – Смирнов, кажется, даже забыл, что куда-то спешил. – А я-то… Ох ты… Кстати, как выяснилось, по этому адресу на днях уже был сделан один запрос.

– Кем?

– Серьезной конторой, не МВД, другой. Вам понятно? Приезжал человек оттуда, я, правда, с ним не встречался, мой секретарь Надежда Георгиевна… Надежда Георгиевна, на секунду, – Смирнов вызвал секретаршу.

Она была молода и хороша собой. Брюнетка, строгий дресс-код.

– Помните недавний запрос? Был посетитель, – сказал Смирнов.

– Да, конечно, я же вам сразу доложила. Был звонок из ФСБ, попросили принять. Но вы уже уехали в мэрию на совещание, когда они звонили… И он приехал буквально через полчаса – пожилой такой, в сером костюме.

– Как фамилия?

– Он не представился, просто сказал, что звонили и… Вас хотел видеть, но… Потом, когда я подняла вот эти документы, он заинтересовался той фирмой…

– Обувной? – спросила Катя. ПОЖИЛОЙ, В СЕРОМ КОСТЮМЕ… ЗВОНОК ИЗ ФСБ. – Скажите, пожалуйста, а голос у него был какой? Бас, да? Густой такой, как колокол, а сам он был небольшого роста?

– Да, точно, забавно так, несуразно, – секретарша кивнула. – Он запросил данные о фирме «Восток юниверсал», но там же аренда закончилась одиннадцать лет назад, и что стало с этим предприятием… с этим магазином восточных товаров…

– Магазином восточных товаров?

– Да, я забыл вам сказать, – Смирнов пролистал документы. – Вот тут указана цель аренды. Арендован был весь первый этаж дома под магазин восточных товаров – мебель, пряности, ароматы, текстиль, художественные работы, а также видеопродукция из стран Юго-Восточной Азии, из Таиланда.

– Значит, там был магазин товаров из Таиланда, а потом случился пожар? – уточнила Катя. – А причина его не указана?

– Написано в акте: короткое замыкание… ну да, дом старый, проводка ни к черту… а тут приписка, возможно, и поджог… Да, и это могло быть – помните, что в девяностые творилось, беспредел. Вполне и конкуренты могли поджечь.

– И потом все одиннадцать лет здание стояло пустым?

– Получается, что так. Центр города, странно… И эти отказы от аренды… Вот – арендовано флористическим салоном, и через неделю – отказ… И еще отказ, они все уезжали оттуда очень быстро. Да, дом стоял пустым. Кто бы мог подумать: в двух шагах от Кремля – пустым!

– А по этой фирме «Восток», по магазину еще есть какие-нибудь сведения? Фамилии владельцев?

– Этим и тот посетитель интересовался, – вмешалась секретарша. – Там значится фамилия коммерческого директора – некто Петросян Платон… И я подумала, – секретарша взглянула на Смирнова, – не мог ли это быть Платон Саркисович, который…

Смирнов помолчал.

– Вполне, – сказал он наконец. – Дом в центре, в двух шагах от Кремля… Вполне, вполне… Ну-ка, там подписи должны быть, – он снова пролистал бумаги. – Его завитушки, узнаю. Бизнес он тогда уже имел, а бизнес и государственная служба, в общем… Вряд ли что-то узнать у него сможем, даже если это и он тогда все это возглавлял.

– Никак невозможно? – Катя взирала на Смирнова с такой надеждой.

– Ну, сложный человек, понимаете? Очень сложный и осторожный.

– Не могли бы дать мне его телефон?

– Могу, только вряд ли у вас что-то получится. Не станет разговаривать.

– Но почему?

– Сложный человек, – ответил Смирнов уклончиво. – Установка такая по жизни. А может, это и не тот Петросян, мало ли в Бразилии донов Педро… Хотя Платон и подпись… его это подпись, точно. Ладно, ради Левона Михайловича, ради профессора, который моего отца от психушки спас… Вот что, я сам ему позвоню и постараюсь договориться, чтобы он принял вас. Может, как армянин армянину окажет содействие профессору Геворкяну… На это и надо бить – на их армянскую солидарность, больше-то просто не на что. Никаких рычагов воздействия – увы.

– Не пойму, что тут у нас ночью творилось. Я крик услышал из дома Дьяковых. Не один я слышал, вся наша улица, все соседи разом с постелей повскакали! На двор кинулись.

Полковник Гущин и приехавшие вместе с ним в подмосковный город Дзержинск оперативники беседовали со свидетелем – соседом семьи Дьяковых по улице Силикатной. Сосед был пожилой, обстоятельный, но, видно, ночные события вывели его из душевного равновесия надолго.

– В аду так орут, когда черти кожу дерут. Ей-богу, никогда ничего подобного… Чтобы женщина так кричала… чтобы она, Лариса, вот так… Выскочил я на улицу – тьма хоть глаз выколи и забор… Ихний забор такой… разве что увидишь?

– Но все-таки что вы видели ночью? – Гущин настаивал. Свидетельские показания сейчас были очень важны.