[7] Сёдзи (яп) – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к сдвижной деревянной раме.

[8] Традиционный японский заплечный короб-ранец, изготовленный из дерева или рисовой соломы.

[9] Тонкий матрац набитый ватой – спальная принадлежность, расстилаемая поверх традиционной татами.

[10] Стеганное японское одеяло.

[11] История – продажная девка и служит тем, кто стоит у власти. Поэтому история гибели адмирала Макарова в этой реальности выглядит именно так (примечание автора).

[12] Натто («хранящиеся бобы») — традиционная японская еда, произведённая из сброженных соевых бобов.

[13] Оби (яп.) – пояс. Матерчатый пояс которым завязывают кимоно. Женский оби достигает 30 сантиметров в ширину и 4 метров в длину, завязывается сложным большим декоративным бантом на спине, и обычно стоит дороже самого кимоно.

[14] Японские традиционные носки с отдельным чехольчиком для большого пальца.

[15] Японская национальная обувь, деревянная подошва которой имеет вид скамеечки с двумя выступами.

[16] Сандалии, сплетённые из рисовой соломы или пеньки, один из видов традиционной японской обуви. Обычная обувь простых людей

[17] Японская карамель – «тянучки» из крахмала и сахара.

[18] Засахаренный имбирь

[19] Асахи – поселок (ПГТ) в префектуре Тояма.

[20] Так в конце 20-х – начале 30-х годов называли стенные газеты, в связи с тем, что слишком многие имели названия так или иначе связанные с Лениным («Ленинским путем», «Путем Ильича», «Заветы Ильича» и т.п.)

[21] Подписанное 6.02.1922 соглашение Англии, США, Франции, Италии и Японии об ограничении тоннажа строящихся линкоров, авианосцев и подводного флота, утилизации части имеющихся кораблей, а кроме того договоренность о политике в Китае и т.д.

[22] Норвежский броненосец береговой обороны. Водоизмещение 4 165 т, скорость 16,5 уз., вооружение: 2 × 210-мм, 6 × 150-мм, 8 × 76-мм, 4 × 47-мм. Главный калибр в одноорудийных башнях, остальные орудия в казематах и палубных установках.

[23] Имя Хана по-японски означает «цветок».

[24] Кинофильм 1927 года (немой). В нем рассказывается о деревенском парне, которого нужда приводит на завод, а участие в бунте – в тюрьму. Суровая школа тюрьмы и окопной жизни, общение с революционерами-большевиками открывают глаза бывшему крестьянину – и он в первых рядах солдат и рабочих идет на штурм Зимнего дворца.

[25] Одна из самых известных японских красавиц XVIII столетия. Несмотря на то, что эта девушка реально существовала, в дальнейшем она стала персонажем японского фольклора, аналогом русской Василисы Прекрасной.

[26] Песня Кадзуоки Миёси на слова Хисэн Масимо «Сэнъю» – «Боевой товарищ»(яп.) В ней рассказывается о японском солдате, который горюет о смерти своего друга в бою.

[27] Море Гэнкай – японское название юго-западной части Японского моря.

[28] Сёити Итикава (1892-1945) – деятель рабочего движения Японии, один из лидеров Коммунистической партии Японии. В период 1915-1921 – служил офицером в Японской Императорской армии, с 1919 – активный агент Коминтерна. В РИ с 1931 г. находился в тюремном заключении, где подвергался нечеловеческим пыткам. 15 марта 1945-го казнен.

[29] Подполковник Сюта Татибана (1865-1904) – героизированный японский офицер, погибший в сражении при Ляояне во время Русско-Японской войны 1904-5 гг. В реальности Татибана проигнорировал распоряжение вышестоящего командира залечь в окопы, бросился под шквальный огонь и был сейчас же убит. Однако японцы восприняли его гибель как высшую степень самоотверженности и храбрости, поставили ему несколько памятников, переименовали в его честь один из морских заливов рядом с деревней, включили его жизнеописание в школьные учебники и объявили «божественным героем», а также посвятили ему песню.

[30] Ии Торамаса намного образованнее рядовых бойцов, да и общается с русскими уже давно, а потому русские фамилии и имена выговаривает правильно.

[31] Национальный музыкальный японский инструмент с тремя струнами. НЕ БАЛАЛАЙКА! (прим. автора)

Часть третья

За горами, за лесами, за широкими морями

«… Ленин перешел к электрификации и был поражен, узнав успехи в этой отрасли в Японии и повсеместное распространение электричества с утилизацией горных рек. Затем он перескочил на народное образование

– Счастливая страна! – воскликнул Ильич на ответ Фусе, что в Японии безграмотных почти нет».

Из беседы В.И. Ленина и японского журналиста Фусэ Кацудзи.

Глава 1.

…лучшая дорога

В края, где дела много,

На близкий и любимый

На Дальний Восток.

Братья Порасс, Е. Долматовский

песня из к/ф «Девушка с характером»

Первое мая 1931 года в Тутаеве выдалось солнечным. С самого утра светило шпарило совершенно по-летнему.

«Демонстрация, – грустно подумал Всеволод Николаевич Волков. – Черт, и угораздило же!» Он с ненавистью посмотрел на свою правую, туго забинтованную ногу. Вчера, спускаясь с перегонного куба, он неудачно поскользнулся на металлическом трапе, на ступенях которого какая-то добрая душа разлила не то веретенку, не то индустриалку[1], и в результате последний пролет инженер съехал словно с ледяной горки, на собственном заду. Многострадальный зад, однако, уцелел, но ногу Всеволод-старший вывихнул качественно. И вот теперь он лежит на диване возле радиоприемника…

Груша, все еще не пришла в себя после «ужасного» зрелища – водворения пострадавшего домой. Его привезли на легковом автомобиле самого директора и четверо рабочих аккуратно, хотя и матерясь через каждый шаг, занесли Волкова в комнату. Что вообразила себе девушка, увидев его с забинтованной ногой, известно одному только богу, и то, если он есть. Вероятно, Груша решила, что остальные части тела бинтовать уже и смысла нет, и сперва тихонечко заскулила, а потом завыла в голос, как и по сей день в русских деревнях бабы воют по покойнику. Все попытки Всеволода-старшего объяснить девушке, что он вполне здоров и через два, много – через три дня встанет на ноги, пропали втуне. Груша то причитала, то завывала подземным духом, а то собиралась мчаться на почту и телеграммой требовать Волкова-младшего из армии, дабы тот успел проститься с отцом.

В конце концов Всеволод-старший плюнул на внешний раздражитель и, устроившись поудобнее, взялся за журнал «Большевик», в котором была напечатана большая статья Уборевича о положении дел с партийной работой в армии. Не то, чтобы партийная работа очень уж его интересовала, но Уборевич чесал примерами, да такими, что иностранным разведкам и делать особенно ничего не требуется: переводи статью и отправляй отчет в центр! Читая особенно интересные пассажи, типа «В 18-й стрелковой дивизии, расквартированной вблизи Житомира, возникло недопонимание бойцами политической ситуации в связи с введением в штат дивизии роты танок[2]. Сложность в облуживании пятнадцати машин, вызвала у красноармейцев…», ну и так далее. «Может, Регеру отписать? – подумал Всеволод Николаевич. – Причем настучать не на Уборевича – его и так расстреляют, а на того, кто журнал курирует. Сука, думать-то надо! Хоть иногда!»