Нет, можно было вернуться обратно, но еще одна холодная ночь ему совсем не нужна. Идти в ночлежный дом? Он слишком уважал себя для этого. Снять комнату? Можно, но где? Надолго денег не хватит, а на один-два дня никто никому ничего не сдаст.

Правда, на крайний случай оставались друзья и родственники. Пусть большинство из них отвернулось от него, когда в бумагах родителей нашли свидетельство об усыновлении. Все эти тетушки и дядюшки хором стали твердить о том, что его дурные наклонности — следствие нечистого происхождения, что его матушка наверняка была гулящей девкой, а отец — вечно пьяным солдафоном или вообще вором и проходимцем. И что от своих непутевых родителей Ариэл унаследовал неуживчивый характер, склонность к авантюрам, презрение к нормам морали и все прочие отрицательные черты характера. Дескать, благородная кровь в жилах не допустила бы такого. Именно резко изменившееся отношение бывшей родни и подвигло его когда-то на поиски своих настоящих родителей. Он потратил на взятки и поиски свидетелей кучу денег, влез в долги, связался с преступным миром столицы — еще одно свидетельство его «подлого» происхождения! — и за несколько дней до трагической гибели Марека, кажется, нашел…

Идти к ней? Нет! Не сегодня. Не сейчас, на ночь глядя. Они обязательно встретятся лицом к лицу, и он посмотрит ей в глаза. Той единственной и неповторимой, которая дала ему жизнь. Он ничего ей не скажет, только посмотрит…

А сейчас он спешил к кузену Гайдо. Тот не должен отказать — не в обычае священников гнать с порога страждущих. Тем более, что в монастыре должна быть гостиница, где можно бесплатно прожить целую неделю. С фра Гайдо можно поговорить об Агнии и о той женщине… нет, конечно, он расскажет далеко не все. Есть вещи, которые Ариэл не доверил бы никому в целом свете. О том, как втайне мечтал, чтобы Марек исчез и очистил дорогу к сердцу Агнии. О том, как он несколько раз был близок к тому, чтобы убить сводного брата. О том, что к скорби от потери примешивалась радость освобождения от соперника. О том, как близко он подошел к разгадке тайны своего происхождения. И о чувствах, которые, несмотря на нанесенную обиду, все еще питает к Агнии. И о том, что задумал в отношении этой женщины. Это последнее добродетельный фра Гайдо не одобрит точно. Вот мы ничего и не скажем! Но Агния за все заплатит.

Задумавшись о молодой женщине, Ариэл мерил шагами мостовую, не обращая внимания на редких уже прохожих и еще более редкие ландо, телеги и фиакры. Эту часть города он знал плохо. А как хотелось сократить путь… Может быть, свернуть в этот переулок? Потом свернуть еще раз, пересечь площадь, нырнуть под арку, дальше будет еще один переулок и прямая улица до самого монастыря.

Ноги сами миновали поворот. Ничего. Так чуть дольше, но до цели он доберется. А пока есть время подумать об Агнии.

И едва имя женщины всплыло в памяти, как впереди мелькнул знакомый силуэт.

Не может быть. А она-то что здесь делает?

Агния заблудилась. Она понятия не имела о том, что в столице, где прожила всю жизнь, есть такие улочки и закоулки. Хотя, с другой стороны, разве девушке из приличной семьи пристало блуждать на окраине по тупикам и подворотням? Стены пансиона она покидала только по выходным — пройтись по улицам вместе с другими воспитанницами под присмотром классной дамы. То, что столица намного больше, Агния лишь догадывалась. А сейчас убедилась воочию.

Ноги очень устали — за последние месяцы она отвыкла столько ходить. Вдобавок почему-то хотелось есть. Наверное, с перепуга.

Убежав от преследователя — весьма странный тип, чего ему было нужно? — молодая женщина какое-то время просто шла куда глаза глядят, опасаясь даже окликать возниц. Потом, поняв, что забрела в какой-то другой район, решила повернуть назад, к монастырю. Пусть уже вечер, не откажется же кузен Марека проводить его вдову до дома? А если откажется, то, может быть, сумеет где-нибудь устроить ее на ночлег до утра?

Но найти дорогу обратно оказалось слишком сложно. Агния вскоре сбилась и запуталась в приметах, а расспрашивать прохожих почему-то стеснялась. Проходила ли этот магазинчик обуви или нет? Видела ли этот фонтанчик в сквере и был ли сам сквер? Кажется, был… Но, наверное, она сейчас обогнула его с другой стороны. А если перейти на другую улицу?

На город тем временем спускался поздний осенний вечер. Лавки закрывались одна за другой. Загорались огни в домах. Распахивали двери таверны и кафе, оттуда тянуло соблазнительными запахами, на которые ее желудок отзывался урчанием. Но приличной женщине не следует ходить в такие места без сопровождающих. А поздно вечером даже с подругой или дамой-компаньонкой там нечего делать. В пансионе рассказывали жуткие истории про подружек, которые воскресным вечером решили пренебречь этим правилом и жестоко за это поплатились. С каждым пересказом история обрастала новыми подробностями, так что до Агнии дошла уже версия с разбросанными по улице окровавленными останками несчастных жертв.

Поздние прохожие косились на молодую женщину, и она ускоряла шаг, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. «Бегущая женщина не смотрится!» — говорили ей мама, бабушка, тетушки и классные дамы. Причем говорили таким тоном, словно «не смотреться» было еще большим позором чем, скажем, пройтись по улице пьяной.

Пару раз как бы случайно оглянувшись по сторонам, Агния в один далеко не прекрасный момент заметила, что за нею на некотором отдалении движется какой-то мужчина. Темный плащ, надвинутая на глаза треуголка. Было в нем что-то неуловимо знакомое, но мало ли таких плащей и треуголок на улицах города? А в том, что этот тип шел за нею, сомневаться не приходилось. Агния нарочно начала петлять, резко сворачивая в переулки — он если и отставал, то ненадолго, находя ее с упорством, достойным лучшего применения…

Пока на каком-то повороте не отстал совсем.

От облегчения она даже рассмеялась, но вскоре смех оборвался. Спеша уйти от погони, путешественница забрела в лабиринт темных мрачных улиц. Каменные дома тут стояли вплотную друг к другу, между ними на высоте второго-третьего этажа были перекинуты арки и небольшие мостики-балкончики. Фонари горели только над дверями. Большая часть ставней была плотно закрыта, и лишь из окон верхних этажей лился слабый свет. Вдоль стен валялся мусор, какие-то отбросы. Мимо прошмыгнула кошка, державшая в зубах здоровенную крысу. В проулке шириной не более трех шагов над кучей мусора дралось еще несколько грызунов. Когда проходившая мимо женщина ненадолго замедлила шаг, собратья неудачливой крысы поприветствовали Агнию хоровым писком и блеском глаз.

Самым правильным, наверное, было повернуть обратно, но Агния была уверена, что настоящие женщины не сворачивают с выбранного пути. Это как жизнь — исправить ошибку можно, но сделать вид, что ее не было совсем, — нельзя. И она шла вперед, беззвучно молясь про себя: «Только бы все обошлось! Только бы обошлось… Марек, милый, сделай что-нибудь!»

Навстречу не спеша двигалась какая-то фигура. Остановилась под фонарем, прислонившись к стене. Мужчина. Немолодой. Бледный. Длиннополый камзол. Непокрытая голова с редкими светлыми волосами. Он сунул руки в карманы и выглядел безобидным. Что опасного может быть в усталом путнике? И выглядит не так чтобы отталкивающе…