По какой- то причине эта льстивая речь не обрадовала его, напротив, оставила неприятный осадок. Он вовсе не чувствовал себя легендарным любовником, его репутация повесы изрядно ему надоела, и было решительно все равно, доставит он кому-нибудь удовольствие в этот вечер или нет. Он просто хочет получить женщину, которая поможет ему забыться хоть на несколько минут.

У них есть как раз такая девушка, заворковала мадам. Новенькая, но уже нарасхват, и он будет просто в восторге. Майкл только плечами пожал и позволил отвести себя к миниатюрной белокурой красавице, которая, как его уверили, была «самый смак».

Он потянулся было к белокурой крошке, но вдруг рука его безвольно упала. Нет, белокурая крошка не подходит. Слишком уж белокура. Не любит он белокурых.

И прекрасно, уверили его, и перед ним немедленно явилась роскошная брюнетка.

Слишком уж экзотична.

Рыжая?

Не годится.

Девушки выходили одна за другой, но все они были слишком юны, слишком стары, слишком пышнотелы, слишком худы, и под конец он просто выбрал какую-то наобум, решив, что просто закроет глаза и как-нибудь доведет дело до конца.

Его хватило на две минуты.

Он почувствовал дурноту, даже, пожалуй, панику, потоку что понял, что не может.

Не может любить женщину. Это было отвратительно. Унизительно. Проклятие, с тем же успехом он мог взять нож и превратить себя в евнуха!

В прежние времена он наслаждался женщинами, чтобы вытеснить воспоминание об одной-единственной женщине. Но теперь, когда он ощутил ее вкус, пусть даже это был один краткий поцелуй, все пропало!

Он направил стопы в свой клуб, где его не станут тревожить обожательницы. Целью его по-прежнему было, разумеется, изгнать лицо Франчески из памяти, и он очень надеялся, что алкоголь окажется эффективнее, чем восхитительные девицы из «Прелестного дома».

– Килмартин!

Майкл поднял глаза: Колин Бриджертон. Проклятие!

– А, Бриджертон, - хмуро отозвался он. Черт, черт, черт! Уж кого ему не хотелось видеть сейчас, так это Колина Бриджертона. Призрак Наполеона, с рапирой, нацеленной ему в горло, и то был бы предпочтительнее.

– Присаживайся, - сказал Колин, жестом указывая на кресло напротив.

Отвертеться было невозможно; предположим, наврет он, что у него назначена встреча с приятелем, но это не предлог, чтобы отказаться от приглашения немного посидеть и выпить стаканчик в ожидании его предполагаемого «приятеля». Так что Майкл только скрипнул зубами и уселся, надеясь, что, может, у Колина назначена встреча с приятелем? Минуты эдак через три?

Колин поднял свой стакан и принялся рассматривать его со странным усердием. Затем качнул стакан, так что янтарная жидкость внутри завертелась водоворотом, подождал чуть-чуть и сделал маленький глоток.

– Насколько я понял, Франческа вернулась в Шотландию.

Майкл хмыкнул и кивнул.

– Довольно удивительно, тебе не кажется? В самом-то начале сезона.

– Я никогда не утверждал, что понимаю.

– Ну разумеется, разумеется, - сказал Колин негромко. - Ни один здравомыслящий мужчина не станет утверждать, что понимает женщин.

Майкл ничего не сказал.

– Все же прошло ведь совсем немного времени - неделя, полторы, - с тех пор как она приехала в Лондон?

– Чуть больше, - резко ответил Майкл. Франческа прибыла в Лондон в тот же день, что и он сам.

– Да, конечно. Кому же и знать, как не тебе?

Майкл бросил на Колина острый взгляд. К чему он, черт возьми, клонит?

– Ну что ж, - сказал Колин и небрежно дернул одним плечом. - Уверен, она скоро вернется. Найти мужа в Шотландии будет трудновато, а ведь именно эту цель она преследует в нынешнем сезоне, верно?

Майкл коротко кивнул, разглядывая столик в другом конце салона. За столиком никто не сидел. Там царила пустота. Восхитительная, благословенная пустота.

Он легко мог представить себе, как, счастливый, сидит за этим пустым столиком.

– Мы что-то не очень разговорчивы сегодня, а? - сказал Колин, разрушая его (положим, совершенно безобидные) фантазии.

– Угу, - отозвался Майкл, которому не слишком понравилось, что в голосе собеседника прозвучали снисходительные нотки. - Мы действительно неразговорчивы.

Колин усмехнулся, допил оставшееся виски.

– Я просто проверял тебя, - сказал он, откидываясь на спинку кресла.

– То есть желал убедиться, не началось ли у меня раздвоение личности? - съязвил Майкл.

– Нет, о нет! - отозвался Колин с подозрительно легкомысленной ухмылкой. - Что до раздвоения, тут все ясно. Я просто проверял, в каком ты настроении.

Майкл выгнул бровь, и на лице его появилось неприступное, угрожающее выражение.

– И ты нашел мое настроение?…

– Примерно таким, как и обычно, - ответил Колин, нимало не смущаясь.

Майкл хмуро взглянул на него, но тут официант принес им напитки.

– За счастье, - сказал Колин, поднимая свой стакан. «Нет, пожалуй, я его все же придушу, - подумал Майкл. - Достаточно протянуть руки через стол, схватить за горло и сжимать, пока эти наглые зеленые глаза не вылезут из орбит».

– Не желаешь выпить за счастье? - поинтересовался Колин.

Майкл только невнятно хмыкнул и опустошил свой стакан одним глотком.

– Что это ты пьешь? - светским тоном осведомился Колин. Перегнулся через стол и заглянул в стакан Майкла. - Верно, какой-нибудь отменно хороший сорт.

Майкл подавил порыв треснуть своего в некотором смысле родственника теперь уже пустым стаканом по лбу.

– Ладно, - сказал Колин. - Тогда я поднимаю тост за мое собственное счастье. - Он отхлебнул глоток, откинулся на спинку кресла, пригубил снова.

Майкл бросил взгляд на каминные часы.

– Ну разве не удачно, что мне сегодня совершенно некуда спешить? - задумчиво пробормотал Колин.

Майкл поставил свой стакан, громко стукнув донышком о стол, и сказал сердито:

– Какой во всем этом смысл?

Мгновение казалось, что Колин, известный своим умением поддерживать разговор до бесконечности, на сей раз не найдется что сказать. Но когда Майкл уже готов был, отбросив всякую вежливость, подняться и уйти, он сказал:

– Так ты уже решил, как поступишь? Майкл замер.

– То есть?

Колин улыбнулся так снисходительно, что Майклу снова захотелось его ударить.

– С Франческой. Как ты поступишь с Франческой, - пояснил он.

– По-моему, тебе известно, что она уехала, - осторожно заметил Майкл.

Колин пожал плечами: