Камбер внезапно заметил, что Синил молчит и как-то странно смотрит на него. Он поглядел на короля, потом принялся рассматривать луку седла, удивляясь про себя откровенности Синила, но не решаясь говорить.

Король помолчал, потом вздохнул.

– Вы тоже верите в это, не правда ли?

– Верю?

– Что он возвращался. Что это было чудо.

Камбер выдержал паузу.

– Я.., не знаю, Синил. Вы хотите, чтобы я сказал «да» или «нет»? Невозможно найти никакой причины, никакого разумного объяснения этому. Я по-прежнему ничего не помню и не имею никаких надежд на прояснение памяти…

– Это называется верой, святой отец, – мрачно произнес Синил. – Когда-то она у меня была. Совсем недавно была. А теперь… Господи, неужели я никогда не избавлюсь от него?

Обтянутый перчаткой кулак опустился на седло. Король склонил голову, его плечи под красным плащом вздрагивали.

Камбер мог ответить только молчанием. Каллен не стал бы разделять предубеждений короля по отношению к Камберу, Каллен и Камбер были друзьями, и король об этом знал. Но дискуссия не состоится. До тех пор пока он не выяснит у Риса, Йорама или Эвайн, что же произошло той ночью, не стоит возвращаться к теме Камбера Мак-Рори. А иначе очень легко спровоцировать весьма опасный разговор, вроде того, что однажды у них состоялся. Нет, пока лучше держаться простодушного дружелюбия, между прочим, отнюдь не насквозь лживого, и касаться в беседе самых безобидных тем.

Камбер натянул повод и направил своего коня по поросшей травой тропинке, уходившей в глубину рощи, Синил пустился следом. Они говорили о прелестях ясной погоды, о глубине ручья, через который они переезжали, вскоре завели споры о политике и обсудили справедливость наказания торентских пленников.

К радости Камбера, о нем больше не вспоминали. Приятно Удивило и то, что многие идеи Синила о будущем королевства были почерпнуты из бумаг, которые они с Йорамом давали Синилу, когда он превращался из священника в короля. Теперь превращение состоялось. Словно война и события прошедших недель перечеркнули упрямство, так беспокоившее Камбера раньше.

В оставшуюся часть дня он узнал о том, как Синил вживается в свои новые обязанности. Дружба между королем и будущим епископом крепла. Превращение Камбера в Каллена начинало оправдывать себя. Только один вопрос беспрестанно мучил.

Что произошло той ночью? Что в действительности видел Синил? Отразится ли этот случай на нем?

Ему пришлось ждать несколько часов, чтобы получить по крайней мере частичный ответ, – пока они с Синилом вернутся в Валорет, жаркий и пыльный, он пройдет к себе в апартаменты, вымоется и переоденется к ужину.

На глазах Гьюэра и двух слуг, накрывавших стол, Камбер, горя нетерпением, приветствовал Йорама, Эвайн и Риса на манер Алистера Каллена, как радушный хозяин, встречающий дорогих гостей. Пока сервировали ужин, они вчетвером вели праздный разговор, затем кубки были наполнены, и трапеза началась. Пока приходилось оставаться только бывшим викарием и будущим епископом, ничем не выдавая себя.

Только когда удалось выдворить прислугу и отослать Гьюэра, Камбер задал свой вопрос. Он был прав, его детям просто не приходило в голову, что Камбер мог не помнить: их лица красноречиво все сказали ему.

Не тратя времени на расспросы, Камбер обратился прямо к сознанию Эвайн и в ее мозгу прочел все о событиях той ночи. Узнал, почему король считает, что говорил с молодым монахом, отчего Синил готов вслед за простодушным Дуалта поверить в чудо и какую опасность видит в этом для себя.

Главное, он не хочет, чтобы об этом пошли разговоры. Эвайн пришлось ввести в обман короля, но это лучше, чем выдать то, на что было уже положено столько сил. Даже Йорам не может не признать, что в сложившихся обстоятельствах его решение было наилучшим.

А своим сообщением Камбер единомышленников не порадовал. Сразу почувствовав это, историю с Гьюэром рассказал комканно и смущенно, избегая поднимать глаза. Его благие намерения бесспорно встречали понимание, да и о «чуде» он тогда не знал, но положение осложнялось, Камбер что-то зачастил в этот мир, добра от этого ждать не приходилось.

Исправить ошибку было крайне сложно. Поздно пытаться стереть в сознании Гьюэра эпизод встречи с призраком. Образ накрепко соединился со всеми воспоминаниями о лорде Мак-Рори, это было обширное, единое поле памяти. Манипулировать им так, чтобы юноша ничего не заподозрил, вряд ли возможно.

В безрадостных размышлениях они сообща искали выход, пока Йорам не вспомнил о другой стороне проблемы. О возможности взаимных откровений Гьюэра, Синила и Дуалта Камбер задумывался еще раньше, но его сын смотрел глубже.

Итак, они делятся воспоминаниями. Если не докопаются до истины и не заметят подвоха, то примут все за чистую монету. Что если молва об этом разойдется? Камбер Мак-Рори всегда был любим простым людом, в особенности после Реставрации. Его называли Взрастителем королей и Защитником человечества – он помог низвергнуть дерини Имра. Два чуда, сотворенные такой личностью, положат начало культу Камбера.

Голос Йорама замер – он неожиданно вспомнил толпы людей, которые видел в часовне Кэррори, где покоилось тело. Лица тамошних паломников вновь предстали перед ним и породили еще большие опасения. Йорам торопливо пересказал, что видел. Эвайн дополнила его рассказ собственными наблюдениями, описав море цветов над могилой, выражение благоговейного трепета на загрубевших лицах окрестных поселян. Неужели это уже началось?

Слов не было, их мысли путались. Мрачная тишина сгущалась. В конце концов Камбер грохнул рукой по столу. Задребезжали столовые приборы, Йорам встрепенулся. Камбер отодвинулся от стола, лицо Алистера Каллена было чернее тучи.

– Согласен, ты убедил меня. Мы уже не вполне владеем ситуацией. Ни я, ни вы не предугадали последствий. Что же теперь делать? Мир пребывает во тьме невежества, ему не хватало только новой чудесной фальшивки. Бог свидетель, я не святой и не чудотворец.

Эвайн улыбнулась.

– Мы знаем это, отец, однако убедить в этом наших добрых друзей будет совсем не просто. Откровенно говоря, меня беспокоят не столько Синил и Гьюэр, сколько происходящее в Кэррори. Если мы не предпримем что-нибудь, то скоро увидим самый настоящий культ святого Камбера. Все к тому идет.

– Мы могли бы открыть правду, – сердито буркнул Йорам. Рис покачал головой.

– Ты же знаешь, что не можем, уже слишком поздно. – Он обвел их взглядом. – Что если мы просто закроем доступ к усыпальнице? А почему вообще графская часовня открыта для посторонних? В деревне есть своя, где похоронен Катан.

Эвайн не оценила идеи.

– Мы не можем так поступить. Часовня всегда была открыта для наших людей и всех, кто приходил туда помолиться. Чужие не могут попасть ночью, когда заперты ворота поместья, а для тех, кто находится в ограде, она доступна во всякое время. Стоит закрыть часовню, и поползут слухи, мы как бы признаем за этим местом нечто исключительное и сверхъестественное.