объектов с разных ракурсов недоступен слепым от рождения и обретшим зрение позже.

Вновь и вновь они упоминают навыки, которые трудно давались мне с рождения, в контексте врожденной слепоты, травмы головного мозга, инсульта или аневризмы. То, что мое лицо не искажается, как у других людей, когда они испытывают сильные эмоции, связано с тем, что мозг не распознает перемены в лицах других?

Тихое жужжание: включается вентилятор. Закрываю глаза, жду три секунды, открываю. Комната полна блеска и движения, спирали и вертушки крутятся, отражая свет. Откладываю книгу и возвращаюсь к работе. Равномерное колебание мерцающих точек успокаивает; нормальные люди называют его хаотичным, но это неправда. В их движении есть логика, четкая и предсказуемая, у меня ушло несколько недель, чтобы этого добиться. Возможно, был более легкий вариант – я же вручную настраивал каждую вертушку, чтобы она двигалась с нужной скоростью по отношению к другим.

Звонит телефон. Не люблю телефонные звонки: они выдергивают меня из рабочей задачи, а человек на другом конце провода ожидает, что я буду готов немедленно с ним поговорить. Делаю глубокий вдох.

– Лу Арриндейл, – отвечаю я. На другом конце пока лишь шум.

– Следователь Стейси, – представляется голос. – Послушайте, мы послали людей к вашей квартире. Напомните номер машины, пожалуйста.

Я напоминаю.

– Да, верно. Мне нужно переговорить с вами лично. – Он замолкает, будто ждет от меня ответа, но я не знаю, что сказать, и он наконец продолжает: – Думаю, вам грозит опасность, мистер Арриндейл. Тот, кто это делает, явно не хороший человек. Когда наши ребята вытащили игрушку, случился небольшой взрыв.

– Взрыв?!

– Да. К счастью, они действовали осторожно. Сразу насторожились и вызвали саперов. Но если бы вы ее достали, вы могли бы лишиться пары пальцев. Или повредить лицо…

– Понимаю… – Я отчетливо представляю, как это могло бы произойти. – Я ведь чуть не вытащил игрушку, а если вытащил бы…

Мне вдруг становится холодно, руки дрожат.

– Нужно обязательно разыскать того человека. Ваших тренеров по фехтованию нет дома…

– Том преподает в университете. Химическую технологию.

– Спасибо. А его жена?

– Люсия – врач, – говорю. – Работает в медицинском центре. Вы правда думаете, тот человек хотел, чтобы меня задело?

– Ну… он точно хочет доставить вам неприятности, – говорит полицейский. – Выходки с каждым разом агрессивнее. Вы можете подъехать в участок?

– Я не смогу уйти до окончания рабочего дня, – говорю я. – Мистер Крэншоу рассердится.

Кто-то уже хочет нанести мне вред, лучше больше никого не сердить.

– Тогда кто-нибудь заедет к вам, – говорит мистер Стейси. – Вы в каком корпусе?

Я отвечаю, объясняю, в какие ворота въехать, где повернуть, чтобы оказаться на нашей парковке, и он продолжает:

– Будем через полчаса. У нас есть отпечатки, нужно снять ваши, чтобы сравнить с остальными. Ваши отпечатки повсюду на машине, также вы недавно отдавали машину в ремонт – будут еще следы. Если найдем отпечатки, не принадлежащие ни вам, ни мастеру, будет хорошая наводка.

Надо ли сообщить мистеру Алдрину или мистеру Крэншоу, что ко мне приедет полиция? Не знаю, в каком случае мистер Крэншоу рассердится больше. Мистер Алдрин сердится редко. Звоню ему.

– Ко мне приедут из полиции. Я отработаю время.

– Лу, что случилось? Что вы сделали?

– Это по поводу машины, – говорю я.

Не успеваю я ничего добавить, он начинает тараторить:

– Лу, ничего им не говорите! Мы найдем вам адвоката! Кто-нибудь пострадал?

– Никто не пострадал.

На том конце шумный выдох.

– Слава богу, – говорит мистер Алдрин.

– Я открыл капот, но к устройству не прикасался.

– Устройству?.. Вы о чем?

– Эта штука… которую оставили в машине. Игрушка «Джек в коробочке».

– Подождите-ка… Полиция приедет, потому что что-то случилось с вами – это не вы что-то совершили?

– Я не трогал игрушку, – говорю я.

Слова мистера Алдрина медленно доходят до моего сознания – одно за другим, волнение в его голосе помешало сразу понять суть сказанного. Мистер Алдрин решил, что я что-то натворил – поэтому приедет полиция. Я знаю этого человека с самого начала работы здесь, и он подумал, что я способен на плохой поступок. В груди тяжесть.

– Простите! – быстро говорит он, не дав мне ответить. – Прозвучало, будто… будто я решил, что вы в чем-то виноваты. Простите. Я знаю, что это не так! Но все же вам не помешает присутствие адвоката компании при разговоре с полицией.

– Нет, – отвечаю я.

Мне холодно и горько; я не хочу, чтобы со мной обращались как с ребенком. Я думал, что нравлюсь мистеру Алдрину. Если я даже ему не нравлюсь, то мистер Крэншоу, который ведет себя гораздо хуже, должно быть, вообще меня ненавидит.

– Я не хочу адвоката. Мне не нужен адвокат. Я ничего плохого не делал. На мою машину несколько раз напали.

– Несколько? – переспрашивает мистер Алдрин.

– Да, – говорю. – Две недели назад, когда я менял шины. Их прокололи. Я тогда опоздал. В следующую среду, когда я был в гостях у друга, кто-то разбил лобовое стекло. Тогда я тоже позвонил в полицию.

– Вы мне не говорили… – замечает мистер Алдрин.

– Не говорил… Я думал, мистер Крэншоу рассердится. А сегодня утром машина не завелась. Аккумулятор исчез, а вместо него поставили игрушку. Я приехал на работу и позвонил в полицию. Они достали игрушку, а под ней было взрывчатое вещество.

– Боже мой, Лу… Вы же могли пострадать! Какой ужас! А вы знаете – нет, разумеется, не знаете… Я сейчас же иду к вам!

Он вешает трубку раньше, чем я успеваю сказать, что не нужно сейчас же ко мне идти. Теперь я слишком возбужден, чтобы работать. Мне все равно, что подумает мистер Крэншоу. Мне необходимо пойти в зал. Там никого нет. Включаю нужную музыку и прыгаю, как можно выше и сильней. Поначалу я не попадаю в такт, затем подстраиваюсь. Музыка поднимает меня и опускает; ритмично сгибаются суставы, когда я, коснувшись упругой поверхности, вновь устремляюсь вверх.

К приходу мистера Алдрина мне уже лучше. Я вспотел и ощущаю запах пота, но музыка движется внутри меня. Я не испуган и не взволнован. Это приятно.

Мистер Алдрин явно обеспокоен и пытается подойти ближе, чем мне хотелось бы. Я не хочу, чтобы он почувствовал запах, ему будет неприятно. Не хочу, чтобы он меня трогал.

– Как вы, Лу? – спрашивает мистер Алдрин, настойчиво протягивая ко мне руку, будто собирается похлопать по плечу.

– Я хорошо.

– Точно? Я правда считаю, что нужно вызвать адвоката и, может быть, обратиться в больницу.

– Я не пострадал, – говорю я. – Все в порядке. Мне не нужен врач и не нужен