— Занимайся своим делом, Себастиан. Мой голос — моя забота Я в твои дела не лезу, не лезь и ты в мои.

Себастиан усмехнулся.

— Пантера не дремлет, — проговорил он. — Но все равно, Джейн, ты не должна этого делать. Вернон знает?

— Конечно, нет. Что ты себе вообразил? И ты ему не скажешь, Себастиан, слышишь?

— Я не вмешиваюсь, — сказал Себастиан. — Никогда Но Джейн, дорогая, было бы страшно жаль! Опера того не стоит. И Вернон не стоит. Можешь злиться, но это — мое мнение.

— Почему я должна на тебя злиться? Это правда, и я это знаю. Можешь считать меня самоуверенной эгоисткой, но без меня «Принцесса в башне» не будет иметь успеха Я принесла успех Изольде и произвела фурор в роли Сольвейг. Сейчас — мой звездный час. И он будет звездным часом для Вернона тоже. Могу я хотя бы это для него сделать?

Он понял, какой смысл вложила она безотчетно в это «хотя бы», но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он только еще раз нежно повторил:

— Он не стоит этого. Иди своей дорогой. Это единственно возможный способ. Ты состоялась. Вернон еще нет, и может быть, никогда не состоится.

— Я знаю. Знаю. Никто, как ты выражаешься, «не стоит» этого — кроме одного человека

— Кого?

— Тебя, Себастиан Левинн. Ты этого стоишь — но все же я делаю это не для тебя!

Себастиан был удивлен и тронут. Внезапная пелена застлала ему глаза Он подался вперед и взял Джейн за руку. Так они посидели молча минуту-другую.

— Это было очень мило с твоей стороны, Джейн, — сказал он наконец.

— Что ж, это правда Ты стоишь десятка таких, как Вернон. У тебя есть голова на плечах, куча идей, сила воли...

Ее хриплый голос замолк. Еще через несколько минут он спросил ласково:

— Как дела? Как обычно?

— В общем-то, да Ты знаешь, миссис Дейер приезжала ко мне.

— Я не знал. Чего она хотела?

— Она приезжала просить меня оставить в покое ее мальчика Объяснила мне, что я разрушаю его жизнь, что порядочные женщины так не поступают. И так далее. Можешь сам догадаться.

— И что ты ей ответила? — поинтересовался Себастиан.

Джейн передернула плечами.

— А что я могла ответить? Что для Вернона все равно — одна ли шлюха или другая.

— Дорогая моя, — ласково сказал Себастиан, — неужели все настолько плохо?

Джейн встала, прикурила сигарету и принялась ходить по комнате. Себастиан заметил, как она осунулась.

— Он в порядке более или менее? — рискнул спросить он.

— Слишком много пьет, — бросила она

— И ты не можешь ему запретить?

— Нет, не могу.

— Странно. Мне почему-то казалось, ты всегда сможешь повлиять на Вернона

— А я не могу. Не сейчас. — Она помолчала и добавила: — Нелл выходит замуж осенью, да?

— Да. Думаешь, потом будет полегче?

— Не имею ни малейшего представления.

— Хотел бы я, чтоб он остановился, Джейн, — сказал Себастиан. — Если ты не можешь удержать его, то и никто не сможет. Еще бы — это у него в крови.

Она подошла к нему и снова села.

— Расскажи мне — расскажи мне все, что ты знаешь. Обо всей его родне — о матери, об отце.

Себастиан вкратце рассказал ей о Дейерах. Джейн внимательно слушала.

— Мать его ты видела, — заключил он. — Странно, не правда ли, что Вернон ни черточки не унаследовал от нее? Он Дейер до мозга костей. Они все артистичны — музыкальны — слабовольны, потакают своим желаниям и нравятся женщинам. Наследственность — занятная штука.

— Я не совсем с тобой согласна, — сказала Джейн. — Вернон не похож на свою мать, но кое-что он все же унаследовал от нее.

— Что?

— Жизнестойкость. Она прекрасное животное — ты не думал о ней в таком смысле? Так вот, Вернон унаследовал кое-что в этом роде. Без этого он не стал бы композитором. Если бы он был Дейером в чистом виде, он бы только занимался музыкой. Именно движущая сила Бентов дает ему возможность творить самому. Ты сказал, что его дед самостоятельно зародил дело Бентов? Вот то же самое делает и Вернон.

— Интересно, насколько ты права?

— Я уверена, что права.

Себастиан размышлял какое-то время.

— Дело только в выпивке? — спросил он наконец. — Или... как бы это сказать... есть еще кое-какие увлечения?

— О, масса!

— И ты не возражаешь?

— Возражаю? Возражаю? Естественно, я возражаю. Из чего я, по-твоему, сделана, Себастиан? Я возражаю до потери сознания... Но что я могу поделать? Устраивать сцены? Разражаться тирадами, неистовствовать и изводить его до тех пор, пока он меня не бросит?

Ее прекрасный хриплый голос сорвался с шепота. Себастиан сделал быстрый жест рукой, она замолчала.

— Ты прав. Я должна быть осторожна.

— Не могу этого понять, — проворчал Себастиан. — Даже музыка, мне кажется, ничего не значит теперь для Вернона. Он принимает все предложения Радмагера покорно, как овца. Это противоестественно!

— Мы должны подождать. Все вернется. Это реакция, повышенное возбуждение. И Нелл, конечно. Я не могу избавиться от мысли, что, если «Принцесса в башне» будет иметь успех, он сможет собраться с силами. Он должен будет почувствовать гордость за свое достижение.

— Надеюсь, — горько сказал Себастиан. — Но меня беспокоит будущее.

— В каком смысле? Чего ты боишься?

— Войны.

Джейн ошарашенно смотрела на него. Она не верила своим ушам. Она решила, что неправильно расслышала

— Войны?

— Да Последствий того, что произошло в Сараево.

Все это продолжало казаться Джейн нелепым и смешным.

— Войны с кем?

— С Германией — главным образом.

— Да брось, Себастиан. Это было так... так давно.

— Повод не имеет значения, — нетерпеливо сказал Себастиан. — Все дело в том, как ведут себя деньги. Деньги умеют говорить. У меня есть капитал — у наших родственников в России есть капитал. По тому, как ведут себя деньги в последнее время, можно догадаться, откуда ветер дует. Война приближается, Джейн.

Джейн взглянула на него и передумала. Себастиан говорил серьезно, а Себастиан всегда знал то, о чем говорил. И если он считал, что война приближается, значит — как бы нереально это ни казалось — она начнется.

Себастиан сидел неподвижно, весь уйдя в свои мысли. Деньги, вклады, всевозможные займы, финансовая ответственность, будущее его театров, политика, которой стоит придерживаться его еженедельнику. Далее, конечно, сражения. Он сын человека, принявшего английское подданство. Он нисколько не хотел идти воевать, но сомневался, что может быть иначе. Все мужчины до определенного возраста будут призваны — это само собой разумеется. Его пугала не опасность, а волнения, связанные с тем, чтобы оставить свои дела под присмотром кого-то чужого. «Они все приведут в беспорядок», — думал он с горечью. Себастиан воспринимал войну как долгую работу — на два года — может, больше. Он не удивится, если в конце в войну вступит Америка.