многоножки, у него были руки и ладони, и каждая рука сжимала оружие, острое, словно кинжал и отравленное смертельным драконьим ядом. У него было три головы и могу заметить, что трёхголовые чудовища мне не в новинку, я убил нескольких в Горкинланде, но в этом случае морда была лишь у одной из них; две прочие — гладкие, без черт, исключая пасти, откуда стекала кровь и слюна.

Оно не выказало никакого страха и ринулось на меня, и более часа мне требовалась вся искусность для защиты от его оружия. По своему обыкновению в подобных случаях я пользуюсь двуручным мечом и, в конце концов, мне удалось отрубить одну из голов. Чудовище печально взвыло и кинулось в свою пещеру.

Я помчался за ним и не удивился, обнаружив большую пещеру, ярко освещённую болезненным светом из глаз чудовища. К тому же этот безголовый обрубок истекал белой кровью, блестевшей на полу пещеры.

Теперь сражаться стало тяжелее, потому что я постоянно спотыкался о кости дев, ранее похищенных и сожранных. Наконец я отрубил ещё одну голову и чудище отступило в пещеру поменьше. К стене пещеры была прикована цепью эта маленькая девушка, которая была похищена у своих родителей и была бы уничтожена, телом и душой, на следующее полнолуние, если бы я не откликнулся на зов о помощи.

Теперь дракон принял облик старого чародея и, задыхаясь, молил меня оставить его с миром, предложив разделить со мной красоту девы, если я это сделаю. Конечно же, я пренебрёг таким подлым предложением и, призвав его защищаться, кинулся на него с кинжалом. Поняв, что обречён, силой своего волшебства он обернулся пузырьком воздуха и скрылся в горле у девицы.

Я возвратил её. Чудовище всё ещё в ней, ожидая возможности воскреснуть и уничтожить всех вас, добрые люди Уэльса. Если эта бедная девица выйдет за еврея, чудовище сможет выбраться в брачную ночь и разорвать его на части. Если она останется здесь, вся деревня будет в опасности. Окружающие в безопасности, пока он знает, что я рядом, чтобы удавить его, как только он покажется.

Слушатели трепетали и выглядели поражёнными моим рассказом.

Наконец король спросил, — Что ты собираешься делать? И зачем тебе подвергаться такому риску, спасая жизнь еврея или простолюдинов этой деревни?

— Я могу взять эту злосчастную девушку с собой, в Корнуолл. Я буду внимательно следить за нею во время поездки. Если чудовище выйдет из неё, то я сразу убью его и верну её родителям и еврею. Если оно ещё будет в её внутренностях к тому времени, как я достигну Корнуолла, я дам ей редкие лекарства, известные мне и постепенно чудовище умрёт в ней. Я — одинокий человек, без жены или детей и для меня лучше принять на себя этот огромный риск, пусть даже я погибну, чем допустить, чтобы все эти добрые люди умерли за одну ночь бойни. Кроме того, мне многое ведомо о дьяволах и их образе действий, и поэтому лучше будет держать деву рядом, пока этот демон не сгинет полностью.

— О, милостивый сэр, — вскричала мать, — как мы можем отблагодарить вас? Вы слишком добры с нами. Никто другой не сделал бы все эти поразительные вещи для простых незнакомцев; я чувствую, что моя дочь в безопасности под вашим присмотром.

И еврей приблизился ко мне на коленях, кротко вручил мне золотую цепь и поблагодарил меня за то, что я спас его жизнь от ужасной гибели в лапах чудовища.

Хотя день уже клонился к вечеру, но, всё-таки, поскольку было тепло, я настоял, чтобы отправиться в Корнуолл; так что я уселся на своего скакуна и посадил девицу перед собой, а сзади была сума с подаренными драгоценностями и прекрасным шёлком от короля и его рыцарей, и я облачился во все свои доспехи, кроме шлема, который я привязал к седлу, а вместо этого надел маленькую бархатную шапочку.

Мы сердечно распрощались со всеми этими людьми.

Король немного проехал рядом со мной.

— Уверен ли ты, дорогой брат, — спросил он, когда собрался покинуть меня, — уверен ли ты, что в этой девице сидит дьявол?

— Безусловно, — очень серьёзно ответил я.

— Тогда она — истинная женщина, — ответил он; — ибо все женщины, которых я когда-либо встречал, одержимы подобным образом.

На этом он подмигнул мне и развернувшись, поскакал назад в город, где его ожидала свита.

Руфь и я ехали весь летний день. Пока солнце всё больше и больше опускалось на великолепных небесах, она всё сильнее прижималась ко мне и время от времени вздыхала, смотрела на меня голубыми глазами и спрашивала: — Не выглядывает ли из моего рта чудовище?

— Нет, — ответил я, прижимая её плотнее, чтобы она не тревожилась.

— И всё-таки я боюсь, что оно вылезет наружу. Загони его назад, милый!

И так я и поступал, поцелуями.

Как упрям был этот дьявол! Как тяжело было загнать его назад!.. Но вот дева была довольна.

Наконец она запыхалась.

— Никто другой, — прошептала она, — не сможет сделать это так, как ты.

— Никто другой, — эхом отозвался я.

И снова изгнал дьявола из её рта.

Невестин Колодец

[Weird Tales, October 1930]

Лишь изрядно углубившись в пределы моего любимого Корнуолла, я осознал, что моё появление перед подданными с дамой из Уэльса может оказаться непонятным или неприемлемым для отважных рыцарей, столь преданных мне в первые дни владычества. Всё это было довольно приятно — и спасать прекрасную Руфь, и даже долгие минуты загонять в неё дьявола затянувшимися поцелуями, но дерзко привезти эту леди в мои владения значило вызвать губительные политические волнения. С другой стороны Руфь была прямо тут, на коне, передо мной; и по развившейся у неё привычке прижиматься ко мне, были все основания полагать, что она намеревалась провести остаток жизни в моих объятиях.

— Я — Властитель Корнуолла, — в конце концов решился я, — и большая часть моей поддержки проистекает от знати с дочерьми на выданье. Пока я холост, эти лорды остаются моими друзьями, но если они увидят тебя и узнают, что ты из Уэльса, то сразу же возникнут завистливые распри. Так что мы остановимся у первого же бродячего торговца, купим тебе мужскую одежду и ты войдёшь в мой замок, как паж.

— Я буду твоим пажом? — переспросила Руфь.

— О! Пожалуй, так. По крайней мере, никакого другого у меня не будет, и ты сможешь выполнять мои поручения и облачать меня в доспехи, когда я отправлюсь охотиться