Меня слегка подташнивало, от шампанского все перед глазами так и кружилось. Наконец-то я прожигала жизнь. Мэри, фермерской девчушки, больше не существовало. Я в другом мире с другими людьми, и мне хотелось взглянуть на ту Мэри, которой я могла бы стать, если бы мне дали шанс. Я выбежала под дождь, струи воды омывали мое лицо, воздух пах остро и терпко.

— Простудишься.

Его голос, прикосновение, запах… Он действовал на меня сильнее, чем наркотик. Мы смотрели на озеро. Мне казалось, что я могу пройти по этой черной, в оспинах дождя, поверхности. Дэвид обнял меня сзади. Я резко втянула в себя воздух.

— Ты вся промокла.

Я рассмеялась, повернула к нему лицо. Такой красивый и так старается быть героем моих мечтаний. И у него чудесно получается. Но я ему не пара. И если я хочу сохранить остатки самоуважения, то не должна забывать, что, проникнув в жизнь Дэвида, сердце, постель, я лишь отчетливее увижу, что все это великолепие мне недоступно.

— Ну и что? Ты же будущий врач. Вылечишь меня, если я заболею.

Рассудок сражался с телом. Сверкнула молния, и через миг прямо на нас обрушился раскат грома. Дэвид поцеловал меня.

Я было увернулась, но губы мои рванулись ему навстречу, раскрываясь, точно ночной цветок.

— Больше не буду, — сказал он, отрываясь от меня.

Мы оба знали, что будет.

Самый прекрасный поцелуй в моей жизни.

— Да, не будешь, — прошептала я.

Тело покалывало от желания. Бедра Дэвида все сильнее вжимались в мои, он снова поцеловал меня, и еще, и еще. Я сжалась, пытаясь остановить его.

Мы отпрянули друг от друга. Нас разделяла целая жизнь.

— Я уже принял одну, — спокойно сказал Дэвид и вытащил из кармана маленький конверт. — Возьми. Поможет расслабиться.

Дэвид потряс конверт, и таблетки внутри весело защелкали.

— А что это? — спросила я, словно меня это интересовало. Таблетка мне требовалась вовсе не для того, чтобы забалдеть. Нет, просто в тот вечер я хотела походить на Дэвида во всем. Я мечтала о близости с ним и готовилась отвергнуть его навсегда.

— Барбитураты, милая. И от них ты станешь еще милее, — рассмеялся Дэвид.

Я заглянула в конверт:

— Красная и желтая, зеленая и синяя…

Беззаботность плескалась во мне, смехом рвалась наружу. Ведь все принимают наркотики, разве нет? И если мне не удалось поступить в университет, это не значит, что я изгой в этом мире.

— Вот хорошенькая… — Я улыбнулась и выбрала таблетку.

Вот оно, средство, которое сделает меня счастливее. Я осторожно положила таблетку на кончик языка и быстро, чтобы не передумать, проглотила, запив шампанским.

— Барбитураты, — повторила я, смакуя незнакомое слово. — Звучит как игра.

— Так и есть, — блеснув глазами, подтвердил Дэвид. — Метаквалон. Самое то, если хочешь заторчать.

Мы смотрели друг на друга целую вечность. Я чувствовала, как таблетка растворяется в желудке, как пузырьки шампанского, подхватив наркотик, весело несутся по венам. Я смотрела на Дэвида и не узнавала его. Он стремительно превращался в таинственного незнакомца. Теперь я понимаю, что и сама превращалась в незнакомку, которой мне было суждено остаться навсегда.

— Пошли в дом, — сказал вдруг Дэвид. — А то Джонатан перепугается, что мы заболеем и умрем.

— А разве мы уже не умерли? — Я не узнала свой голос.

Мы вернулись в домик, Дэвид улыбнулся мне и лег на пол. Никогда еще он не выглядел таким красивым. Из кармана он достал серебристую фляжку.

— Думаешь, стоит? — раздался из темноты голос Джонатана.

А он принял наркотик? Я не знала.

— Седативный эффект включает эйфорию, замедленное сердцебиение, нечленораздельную речь, амнезию, нарушение восприятия и помрачение сознания. Сейчас накроет!

Дэвид будто цитировал учебник. Он прижал фляжку к губам, затем передал мне. Она была тяжелой. Полной. Я сделала глоток. И еще один.

Дождь все барабанил по крыше, а раскаты грома то и дело встряхивали ветхий домишко. Мы начали петь. По очереди с Дэвидом мы выводили все гимны, какие могли вспомнить. Позже-то я осознала, что ничего мы не выводили, так, жалко мяукали что-то. Джонатан не пел. И вообще не участвовал в веселье. Он словно нянька присматривал за нами, слушал нашу околесицу и глупый смех. Ливень шумел в такт нашим песням, а Джонатан лишь улыбался.

Я тоже улыбалась. Все мое лицо обратилось в улыбку, широкую, радостную. Все было чудесно. Мир был прекрасен. Я пряталась в волшебной избушке с двумя самыми замечательными мужчинами в мире. И я была счастлива. Как никогда.

Мы с Дэвидом все смотрели друг на друга. Наши губы еще горели от поцелуев. Джонатан и понятия не имел, что происходит. Мы с Дэвидом вели беззвучный разговор, недоступный третьему. Не сказав ни слова, мы заключили договор, я все смотрела на него и смотрела, и счастье мое уже не могло уместиться в четырех стенах.

Дэвид сказал правду. Волшебное состояние. Я скинула туфли и встала.

— Кто со мной потанцует? — Я закрыла глаза в ожидании.

А когда открыла, обнаружила, что Джонатан исчез.

В обеденный перерыв, вместо того чтобы проверять работы, я сажусь составлять списки. Сначала список хороших вещей, которые знаю о Дэвиде. Улыбаюсь. Похоже, этот список будет бесконечен.

Во-первых, я ему нравлюсь, на самом деле нравлюсь. И возможно, однажды он меня полюбит. Я точно смогу его полюбить.

Задумчиво покусываю карандаш. Ладно, признаюсь, я уже его люблю.

Во-вторых, он обожает моих детей, особенно Флору. И заботится о маме. Только человек, искренне преданный мне и моей семье, устроил бы ее в частную клинику.

В-третьих, он врач. Это замечательная, солидная профессия. И Дэвид доказал, что он настоящий профессионал, в отличие… Сравнения все еще вызывают боль.

— Мне нравится его внешность, — произношу я вслух.

И не просто нравится, я нахожу его сексуальным.

И он следит за собой.

И с ним так интересно разговаривать!

И он помогает мне избавиться от неуверенности.

И он надежный…

И я нравлюсь ему как женщина…

И он умеет готовить.

И у него отличное чувство юмора…

Я не успеваю записывать. Добавляю «и много чего еще» и затем со вздохом перехожу на чистую страницу.

Теперь список непонятных моментов, связанных с Дэвидом. Слова «плохие» или «негативные» не подходят. Ведь обо всех этих непонятностях я знаю от Марри, а он считает Дэвида врагом.