освобождением дяди Фестера из горного Алькатраса. Аддамсы закатили бурное торжество сразу по двум поводам, пригласив всех родственников и соседей, в том числе и семейство Гликеров. Мексиканская текила лилась рекой, за подростками никто особо не следил — и уже в середине шумного празднества, пока захмелевший Гомес учил гостей исполнять традиционную мамушку, Уэнсдэй и Джоэль оказались в её комнате.

Первый в жизни алкоголь будоражил кровь, провоцируя всплеск гормонов, и она даже не заметила, как невинные детские поцелуи перешли в горизонтальную плоскость.

Было жутко неловко, очень больно… и чертовски приятно.

— Не называй меня так. У меня есть имя, — она пытается забрать у него миниатюрный кожаный рюкзачок, но Гликер отрицательно качает головой и набрасывает тяжёлую ношу себе на плечо. Ох уж это неуместное рыцарство.

— Хорошо, Уэнсдэй, — Джоэль нисколько не реагирует на её хмурое настроение. — Ладно, есть и другие причины. Я всё расскажу… Но сначала выпью кофе, если ты не против.

— Не советую. Здесь готовят мерзкую жижу, по вкусу напоминающую песок, — Аддамс награждает бариста за барной стойкой ледяным взглядом исподлобья, отчего тот краснеет до самых ушей и поспешно отворачивается.

— Ничего страшного, я на машине. Покажешь, где тут нормальный американо? — Гликер внимательно взирает на неё сверху вниз, явно ожидая положительного ответа.

И хотя она искренне убеждена, что проводить время с бывшими всё равно что пытаться поджечь промокшие дрова — тлеет, но не горит — Уэнсдэй коротко кивает в знак согласия.

Как ни прискорбно признавать, в последние недели ей действительно немного не хватало простого человеческого общения. Первой мириться с Синклер она категорически не хотела, а другими друзьями попросту не обзавелась. Не до того было. Сначала все силы и свободное время отнимало расследование, потом — учёба.

Джоэль галантно открывает перед ней дверь кафетерия и приглашающим жестом указывает на припаркованный неподалёку серебристый Порш 911. Похоже, его мать успешно поправила некогда плачевное финансовое положение при помощи нескольких браков подряд.

Аддамс снова закатывает глаза, когда Гликер опережает её, чтобы распахнуть дверцу с пассажирской стороны. В салоне приятно пахнет мятной жвачкой и свежей химчисткой.

— Итак, куда нам ехать? — он забрасывает её рюкзак на заднее сиденье и устраивается за рулём. — Только чтобы там можно было перекусить, я жутко голоден. И держу пари, ты по-прежнему пропускаешь завтрак.

Уэнсдэй на минуту задумывается.

За два с лишним месяца в Бостоне она практически нигде не бывала — если не считать студенческого кафетерия и пафосного итальянского ресторана, куда её приволокла Энид на дурацкое двойное свидание с лжепрофессором. А ещё она была в его квартире на Юг-Рассел-Стрит. И в доме его матери… Oh merda. Опять.

Аддамс раздражённо морщится — слишком много в её новой жизни оказалось завязано на проклятом Торпе. Но всё это в прошлом.

Молчание затягивается. Джоэль поминутно бросает на неё внимательные озадаченные взгляды, явно подмечая малейшие изменения невыразительной мимики, но пока не решается задать закономерный вопрос, в чём тут дело.

— Дорчестер Авеню, 1739, — она называет первый пришедший на ум адрес, вспомнив, что Синклер вроде бы пыталась затянуть её в этот ресторанчик, бурно нахваливая феттучини с грибами.

Немало заинтригованный Гликер молча вбивает нужную улицу в навигатор и заводит машину. Мощный мотор незамедлительно отзывается из-под капота тихим утробным рычанием, и серебристый Порш, выехав с парковки задним ходом, быстро набирает скорость.

Аддамс не спешит нарушать тишину — ни в течение сорока минут, ушедших на дорогу до ресторанчика, ни даже тогда, когда они занимают маленький столик в дальнем полутёмном углу. Подобное место больше подходит для слащавой парочки, которая намеревается скоротать время ожидания еды за страстными поцелуями, но она не возражает.

По крайней мере, в этой части зала практически нет других людей. Джоэль заказывает самую большую чашку американо и пасту с морепродуктами, Уэнсдэй ограничивается стандартной порцией эспрессо, проигнорировав его настойчивые увещевания нормально поесть.

— Итак. Давай поговорим, — стоит официанту принять заказ и отойти на пару шагов, Гликер кладёт на белую накрахмаленную скатерть сцепленные в замок руки и сводит брови на переносице. Подобная сосредоточенная поза обычно означает, что он настроен предельно серьёзно. — Только не подумай, что я собираюсь учить тебя жизни, ладно? Просто пару дней назад мне позвонила Энид и…

— Всё ясно, — раздражённо перебивает Аддамс и откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. — Она настучала на меня, а ты как настоящий благородный рыцарь примчался спасать бедовую даму, так?

— Нет, не так, — невозмутимо отрезает Джоэль, машинально облизнув губы и прикусив нижнюю. Ещё один признак тщательно скрываемой нервозности. — Я действительно приехал на свадьбу матери и вовсе не собирался… Точнее, я знал, что ты поступила в Гарвард… Но я не стал бы вмешиваться в твою жизнь и путаться под ногами. Но Энид волнуется. И я тоже.

— Я не нуждаюсь в няньках, — Oh merda, какого чёрта все вокруг обращаются с ней как с умственно отсталой? — Так и передай Ниди.

— Прекрати. Я — последний человек в мире, который бы всерьёз поверил, что ты нуждаешься в чужой заботе, — он усмехается и вздыхает так тяжело, словно это осознание действительно его огорчает. — Но как насчёт помощи? Что там за расследование?

— Можете прекращать скакать вокруг меня как курицы-наседки, — категорично отрезает Аддамс, хотя его готовность помочь немного уменьшает степень яда в ровных интонациях. — Я давным-давно отказалась от этого дела.

— Правда? Почему? — Гликер недоверчиво прищуривается, склонив голову набок.

Фальшиво улыбающийся официант возвращается с подносом — пока он аккуратно расставляет на столе еду и напитки, Уэнсдэй мысленно прикидывает, стоит ли посвящать бывшего в череду запутанных событий последних месяцев. Помнится, когда-то между ними не было абсолютно никаких тайн. Но это было невообразимо давно, с тех пор утекло слишком много воды. Она больше не маленькая девочка с двумя тугими косичками, а он — уже не маленький мальчик в нелепых круглых очках.

Но чертовски уязвлённое самолюбие и досада на саму себя продолжают точить её разум подобно могильным червям, которые копошатся в мёртвой плоти. Аддамс выдерживает продолжительную паузу, уставившись немигающим взглядом в ароматную кофейную жидкость на дне миниатюрной чашки — а потом начинает говорить. Подробно и обстоятельно рассказывает обо всех событиях, начиная с дурацкой вечеринки в таинственном доме и заканчивая финальным аккордом в виде последнего разговора с лжепрофессором.

Джоэль слушает предельно внимательно. Откладывает в сторону вилку, отодвигает на край стола тарелку с практически нетронутой пастой — и просто молча слушает, подперев подбородок ладонью. Иногда его брови удивлённо взлетают вверх, изредка он сокрушённо качает головой, но не перебивает Уэнсдэй