Люциан Драгон собственной персоной!

– Ты дверью не ошибся? – Воздух во мне так и не начался, а вот язвительные слова – очень даже!

– Да нет, это мужская половина.

Вы издеваетесь?!

В подтверждение его слов дверь снова открылась, и в туалет шагнул было еще один первокурсник. Точно первокурсник, я помнила его по столовой. Увидев меня, он выпучил глаза, но под взглядом Люциана мгновенно съежился.

– Исчезни, – коротко скомандовал драконопринц, и тот исчез.

Дверь закрылась, а потом последовал легкий щелчок. Видимо, в отличие от меня, Люциан Драгон отлично представлял, как запирать общественные академические туалеты изнутри.

Кто ж вообще мужские туалеты без писсуаров делает?

Почему-то это была первая мысль, которая пришла мне в голову. Второй не последовало, потому что Драгон направился ко мне.

– А ну стой! – я выставила руки вперед.

– Ты почему убежала? – прищурившись, поинтересовался он.

– Потому что меня от тебя тошнит?!

У Люциана сверкнули глаза. Я уже выучила этот взгляд: его высочество в крайнем раздражении, но чего ему сейчас-то неймется?

– Дай пройти, – сказала я, – и открой дверь.

– Сначала ответь на вопрос.

– Я тебе уже ответила на все вопросы, – показала руку без кольца, – дружественные беседы под шум сливного бачка в мои планы не входят, мне еще поесть надо.

– Ничего, задержишься на пять минут. Пока я не получу объяснений, ты отсюда не выйдешь.

Что? Объяснений? Объяснений ему надо?!

Мне вдруг стало дико обидно и еще самую капельку – больно. Сама не знаю, какого Лозантира, но вот стало.

– Объяснений? – сложила руки на груди. – Хорошо. Будут тебе объяснения. Меня тошнит от мужчин, которые не умеют держать слово – это раз. А еще – от тех, кто при виде Валентайна Альгора сливаются, потому что….

– Что-о-о?! – Люциан это натурально прорычал, даже что-то звякнуло. Хотя что тут могло звякнуть, я не представляю. – Ты сейчас намекаешь, что я испугался этого выродка?

– Не намекаю. Говорю прямым текстом!

У него исказились черты лица. Настолько колоритно, что мне, начитавшейся всякого про драконов, стало как-то не по себе. Люциан рывком шагнул ко мне, и я сделала первое, что пришло в голову – швырнула в него сумку и отпрыгнула к ближайшему унитазу. Сумка Драгона не особо остановила, а вот полог, который мгновенно окутал меня мерцающим коконом и спустя секунду сгустился до непрозрачного – вполне.

Эм… вот значит, как работают местные «кабинки». Внутри она переливалась искорками, создавая такой интимный полумрак, позволяющий в мечтах и думах делать свои дела.

– Ларо, – донеслось угрожающее. – Выходи!

– И не подумаю.

– Будешь сидеть тут весь день?

– Сколько потребуется, чтобы ты оставил меня в покое!

Я попыталась выдать это как можно более равнодушно, но не получилось. Получилось действительно слишком эмоционально, а еще – адресно. Мне впервые за долгое время захотелось на кого-то наорать, но почему этим кем-то оказался Люциан Драгон?!

Какое-то время в туалете царила тишина, изредка нарушаемая лишь попытками других адептов войти (дергалась дверь), но, разумеется, тщетно. Я потрогала окружающий меня контур сбоку – он был плотным и прислонилась к нему, после чего стала считать мерцающие на его стенах искорки. Кафель или как он тут назывался, был чистейшим, без единого пятнышка, унитаз тоже сверкал белизной. Интересно, они их магией отмывают?

– Ларо!

Я даже не стала отвечать. Меня медленно, но верно накрывало этим дурацким горьким чувством обиды, которое, по сути, бессмысленно и беспощадно. Но вот накрывало, и я ничего не могла с собой поделать.

– Ну все, – это прозвучало зловеще. – Ты сама напросилась!

Я собиралась пожелать ему идти к Лозантиру (жаль, я не знаю местных ругательств), но в этот момент противоположная стенка начала растворяться. Я успела почувствовать, как моя становится мягкой, а вот скоординироваться не успела: провалилась назад, шмякнулась на пятую точку и больно ударилась копчиком.

– Твоего ж драха! – Драгон бросился ко мне, пытаясь поднять, а я попыталась его отпихнуть. В результате заехала драконьему принцу в челюсть. Меня перехватили, пытаясь спеленать, как кусючего котенка на приеме у ветеринара, и я вцепилась зубами в драконово запястье.

– Да чтоб тебя! Чокнутая! – зарычал он и как следует приложил меня ладонью по пятой точке. Этот шлепок и его «чокнутая» стали последней каплей.

«Потому что ты чокнутая!» – прозвучало в сознании из воспоминаний, и я забилась в руках Люциана с такой силой, как будто от этого зависела моя жизнь. Миг – и вспышкой магии нас отшвырнуло в разные стороны.

На этот раз я летела недолго, недалеко и встретилась со стенкой, аккурат рядом с витражным окном. Головой ударилась с такой силой, что зазвенело в ушах, а вокруг запорхали драгончики. В смысле, дракончики. Драгон, кстати, тоже был во множественном числе: целых два лица, склонившихся надо мной, плавали в тумане и рычали:

– Ленор! Ленор, ты в порядке?!

«В порядке», – хотела сказать я, но вместо этого получилось:

– Фпф…

– Ленор! – взвыло это драконочудовище, из-за чего голова взорвалась болью в очередной раз. Я уже подумывала вырубиться, когда на лоб мне легла рука Люциана, и меня накрыло теплом. Таким удивительным солнечным теплом, какое представляется в незнойный летний день, когда лежишь среди стрекочущих кузнечиков, вокруг жужжат пчелы и шмели, а травинки смешно щекочут нос.

Щекотали мне, правда, нос не травинки, а вихры драконопринца. Которые упали мне на лицо, когда он склонился надо мной, а с его руки продолжало литься мягкое успокаивающее чувство. То есть магия.

Мгновением позже магия ушла, а чувство осталось. Голова больше не болела, перед глазами не двоилось, в ушах не звенело.

– Лучше? – спросил он, вглядываясь в мое лицо.

Вот зачем он так, а?

– Лучше, – призналась я. Села и попыталась отодвинуться, но мне не дали.

– Ты почему удрала?

– А должна была остаться и в очередной раз выслушать, какая я никчемная? – я посмотрела на него в упор. – Какие у меня кошмарные родители, что я сама серость и ничего из себя не представляю?! И что помолвка со мной была ошибкой? Нет уж, спасибо!

Я выдала это все так, что опешил не только принц, но и я сама. Чувство было такое, что я действительно говорила про себя, про своих родителей, про свою семью. Больно и горько от этого осознания, впрочем, было не меньше. Может, я просто сильно головой ударилась, а может, у меня скоро те самые дни. Точнее, у Ленор.

Да нет, у меня.