в область, в столицу, во дворец. Терпела влюбленность охочих до славы и денег дракониц, стремительный взлет в карьере, равнодушие. Она была согласна терпеть даже брак со Второй принцессой, потому что оставалась для него единственной драконицей, что удостаивалась редкой улыбки. Прошлое в Ленхарде их роднило. Даже в Академию она шла по протекции Рейнхарда, в надежде заполучить его внимание на ближайший год.

— Ты прости, что мы тогда накинулись на тебя, — Лике виновато взъерошила волосы, отводя глаза. — Ария нас завела так, что мы растерзать тебя готовы были. А потом вдруг переменилась, начала уговаривать нас подружиться с тобой. Ты не думай, я твой настоящий друг, а вот с Арией… Просто будь поосторожнее. Она неплохая, всегда готова и помочь, и поддержать, но любовь делает с драконами страшные вещи. Люди не всегда понимают наши… чувства.

Из Академии я уходила задумчивой и опустошенной. Долго я буду помнить Арию. Клан прикрыл ее проступок, и правды уже не узнать. Сделала она это из глупой ревности, или знала о темном артефакте, больше не имело значения. Ясно, что ее влюбленность в Клависа была ложью.

Весь вечер я провела в ожидании Рейнхарда, но он не вернулся ни этой ночью, ни следующей. Горничная, которую, как оказалось, звали Ане, пыталась меня своеобразно утешить, но я ее почти не слушала. У меня в голове были десятки вопросов. Действительно ли моя заколка оказалась артефактом? Но я же снимала ее на ночь, да и днем не всегда носила, а в доме Тарвишей эту заколку я надевала от силы раз в месяц. У меня было много украшений для волос.

Двое суток подряд я ходила кругами по комнате, сгорая, как свечка, от ожидания, от страха, от невозможности получить Рея прямо сейчас. Меня мучали нерассказанные секреты и ворох тайн. Я бы спросила у книги, но за пределами Академии та отказалась работать и даже не открывалась. А песик… Песик спал. Какой спрос с щеночка?

Три дня метаний и сомнений прошли в бездействии. Я либо читала, либо спала, либо гуляла. Глазомер Рейнхарда обеспечил меня гардеробом на ближайшие лет триста, поэтому я ходила в гардеробную, как в музей. Любоваться. Надеть все это я не успею никогда, а обувные коробки даже открывать было страшно — их было несколько десятков.

Дни шли…

23. Драконий суд

Через три дня, за которые я отчаялась понять что происходит, Ане разбудила меня к пяти утра.

На банкетке было расстелено мое академическое платье, смотревшееся сиротой среди роскоши подаренной Реем одежды, ларец с артефактами, мои старые туфельки и скромная лента для волос.

— Пора подниматься, вейра, сегодня суд.

— Суд?

Сердце пропустило удар. Но… Я не успела ни увидеть Рейнхарда, ни поговорить с ним, признание в любви стало казаться далеким и потерявшим силу. У заклинания закончился срок годности.

Интуитивно, я понимала, что мое проживание в Гнезде Винзо, платья, драгоценности, бесчисленные подарки могут сыграть отрицательную роль на суде, поэтому безропотно подчинялась горничной, когда та вертела меня, как куклу. Убрала волосы в скромную косу, надела форменное синее платье и даже завтрак меня принудила съесть, хотя кусок не лез в горло.

— Простите, вейра, платье мы так и не почистили, но я его освежила. Сутки оно продержится.

Усадив меня в карету, Ане внимательно меня осмотрела, сунула в руки тонкую кружевную шаль, а сама спрыгнула обратно. На суд я должна была ехать в одиночестве.

— Будьте немногословны, но отвечайте на вопросы по возможности искренно, вейр Винзо взял за вас поручительство, поэтому вы рискуете не только своей репутацией.

Заморожено кивнула, почти не чувствуя коротких прощальных объятий Ане.

Карета двинулась, мягко скользя по шелковистым тропкам Гнезда. Выглянув в окно, я увидела эскорт из доброго десятка рыцарей, половина из которых реяла на кайранах, время от времени спускаясь к карете.

В голове у меня черными мухами роились мысли. А что если меня попросят показать поток? А если Клавис все расскажет? А если при расследовании моя магия будет раскрыта сама по себе? Мне нужно было увидеть Рея, прижаться к нему, почувствовать опору, привязку к этой жестокой драконьей земле…

Императорский суд прилегал вплотную к императорскому Семидворью, словно намекая, как просто сменить одни хоромы на другие. Несмотря на солнечный полдень, у черного дворца горели факелы, а каменные драконы, выстроенные полукругом у въезда держали в зубах активированные магические сферы. Вокруг толпились вейры и веи, с любопытством разглядывая нашу карету. Малышня, весело и без всякого страха, тыкала каменных драконов и пинала бортики постаментов.

— Не волнуйтесь, вейра Клео, — к карете склонился один из рыцарей. — В пределах суда блокируется любое проявление магии, поэтому вы можете почувствовать легкую слабость.

С трудом удержала на губах вежливую улыбку, не давая давая прорваться наружу радости. Если здесь заблокирована магия, то я я могу успеть поговорить с Реем!

Из кареты я словно вышагнула в жидкое стекло, таким плотным был воздух, но

стоило пройти несколько метров, как дышать стало легче. Наверное мы прошли антимагический купол.

У дверей мой эскорт остался, а внутри меня перехватили стражи суда. В черных сутанах, с тонкой черной вуалью, закрывающей лица, они напоминали помесь сектантов с монахами. Невольно ежась, я проследовала за ними через каменный круг здания. Стражи взяли меня в кольцо и бодро двинулись вперед, взяв ненавязчивый спортивный темп, так что выдохлась я довольно быстро.

Внутри было пустынно, пусто и бедно. Серые каменные стены, с магической искрой, каменные скамьи, словно вмонтированные в пол, каменный постамент, все это напоминало чисто вымытый склеп. Шаги гулко отдавались в высоких сводах, и я заставляла себя не ежиться от дурного предчувствия.

Ни в чем нет моей вины. Я имею право высоко держать голову.

У каменных дверей я все-таки дрогнула, но больше от удивления. Мы вошли в помещение, идеально повторяющее первое, но только полностью инкрустированное серебром. Серебряные руны бежали по полу и стенам, уходя к куполу, складываясь в слова, смысл которых терялся сразу после прочтения. В глазах рябило от мелких рун, поэтому я уставилась в пол, где руны терялись за чернотой сутан моих стражей.

Третьему кругу я уже не удивилась. В «Полной истории Вальтарты» я читала про три круга Истины, созданных из камня, серебра и золота. Камень проверяет самые низменные, примитивные чувства: жадность, нечистую страсть, злобу, зависть, корысть. Серебро проверяет чистоту помыслов, а золото — гордыню.

У неприметной деревянной двери я споткнулась, и сектанты тут же слаженно повернулись ко мне:

— Что-то не