К собственному удивлению, Мисако оделась даже быстрее, чем за час. В черном шерстяном костюме с узким белым воротничком она выглядела очаровательно, хотя и несколько терялась рядом с хозяйкой в ее серебристо-сером вязаном платье, богато украшенном нитками жемчуга.

— Теперь еще кое-что, Тиби-тян, — сказала Сатико, усаживая Мисако за туалетный столик. Действуя тонкой булавкой, она умело удалила воротничок, заменив его изящным ожерельем из жемчуга и кораллов. Потом слегка подрумянила подруге щеки и подвела глаза. — Завтра надо будет заняться бровями. Я скажу, куда идти, скажешь там «Одри Хэпберн», они знают. Ты сама не представляешь, как прекрасны твои огромные чистые глаза, их надо подчеркнуть… Bon! — воскликнула она по-французски, дополнив ожерелье эффектными серьгами и поправляя прическу. — Отлично! В Ниигате тебя бы не узнали.

Первая вечеринка проходила в каком-то ближневосточном посольстве. Белоснежный особняк был заполнен шикарно одетыми гостями, как японцами, так и иностранцами.

— Я совсем не знаю, как себя вести, — шепнула Мисако, поднимаясь вслед за подругой по мраморным ступеням.

— Выше нос! Следи за мной, и все будет в порядке. — Сатико уверенно шагнула в битком набитый зал.

— О, мадемуазель Кимура! — Посол, высокий красивый мужчина, обрушил на Сатико поток гортанной французской речи. Она ответила таким же, ничуть не уступая ему.

Затем хозяин дома повернулся к Мисако.

— Ваша гостья… Я восхищен, — произнес он, на сей раз по-английски, нагнулся к ее руке и чмокнул губами, не дотрагиваясь. — Весьма рад, что вы нашли возможность присоединиться к нам сегодня.

Мисако робко улыбнулась в ответ, отчаянно желая оказаться подальше отсюда. Английский она учила в школе, читала вполне сносно и даже могла разобрать слова песни, но ни разу не разговаривала с иностранцем. «Как поживаете?» и «спасибо», и то с запинкой, были верхом ее возможностей.

Взяв с подноса бокал шампанского, она нашла очень удобным слегка кивать головой, прихлебывая вино. Таким образом, у нее имелся удобный предлог для того, чтобы не слишком блистать красноречием, в то же время соглашаясь с собеседником. Тем не менее первые минуты вечеринки казались настоящей пыткой, пока Сатико не подвела ее к группе японцев, у которых можно было понять хотя бы слова, если не жесты. А поцелуи! Каждый, казалось, считал своим долгом всех перецеловать, даже ее соотечественники. Мисако цепенела от одной мысли об этом и инстинктивно выставляла бокал с шампанским перед собой, как щит, едва кто-нибудь к ней подходил.

Сатико подтолкнула ее к столу, бесконечно длинному и уставленному блюдами с незнакомой едой. В центре красовался огромный краб. Он был обложен колотым льдом, а в пустую середину помещалось по меньшей мере килограмма два черной икры, которую Сатико, взяв столовую ложку, принялась щедро накладывать на тарелку подруги.

— Ешь это и забудь про все остальное, — шепнула она.

К подругам с улыбкой приблизился иностранец средних лет, Сатико представила его как дипломата из Латинской Америки. На Мисако он смотрел, словно на одно из изысканных блюд, сервированных на столе. Она вся сжалась. Впрочем, этот хотя бы говорил по-японски.

— Как хорошо вы знаете язык, — заметила она, вздохнув с облегчением.

— Ну, не слишком хорошо, — улыбнулся он, — но стараюсь. Когда работаешь в посольстве, всегда есть смысл постараться выучить язык страны, не так ли?

Мисако с уважением кивнула. Дипломат показался ей чересчур уж самоуверенным, однако по крайней мере в его компании можно было спокойно есть, не опасаясь непонятных слов. Забрав с собой тарелку, она последовала за ним к угловому диванчику.

— Госпожа Имаи, Мисако-сан… Странно, я никогда не встречал вас прежде, иначе ни за что не забыл бы ваших прекрасных глаз.

Мисако покраснела от смущения, а глаза стали еще больше. Такого ей не приходилось слышать ни от одного мужчины. Она замялась в поисках ответа.

— Я мало бываю на вечеринках, просто сейчас гощу у Сатико-сан и…

— Вы давно ее знаете?

Как приятно, подумала она, хоть иногда услышать простой вопрос.

— Да, мы вместе ходили в школу в Ниигате.

— Ниигата, вот оно как! — воскликнул дипломат. — Стало быть, это и есть родина загадочной Сатико-сан! А мы тут, знаете ли, уже думали, что она с берегов Нила. Так сказать, дочь Сфинкса…

Не имея понятия, что имеется в виду, Мисако с улыбкой жевала икру, упиваясь изысканным вкусом. Иностранец смотрел на ее движущиеся челюсти, явно ожидая ответа. Проглотив, она смущенно проговорила:

— Замечательная икра… в самом деле, очень вкусно.

— О да, — кивнул дипломат, — наверное, потому у них на приемах всегда так много народу. Арабские страны так богаты… Здесь подают самую лучшую икру. И шампанское, — добавил он.

— Да, шампанское, — улыбнулась Мисако, взглянув на свой опустевший бокал.

Иностранец протянул руку и взял бокал, слегка коснувшись ее пальцев.

— Я принесу вам еще шампанского, красавица из Ниигаты, — нежно промурлыкал он, подмигнув, — если вы согласитесь пообедать со мной завтра.

Мисако остолбенела. Намеренное прикосновение, неожиданные слова… Она не знала, как реагировать на столь явный флирт. С этим мужчиной они не были знакомы и десяти минут, на пальце у нее обручальное кольцо… что он себе вообразил? Глупо улыбнувшись, она растерянно моргнула. Латиноамериканец, очевидно, воспринял это как кокетливое «да».

— Что за глаза! — томно вздохнул он. — Минуточку… — И исчез в толпе, послав через плечо воздушный поцелуй.

Мисако застыла на диване, подобно фарфоровой кукле. Спасла ее вовремя вернувшаяся Сатико, объявив, что пора ехать на другую вечеринку.

— Почему тот дипломат назвал тебя дочерью Сфинкса? — спросила Мисако в такси.

— Правда? — рассмеялась Сатико. — Ну и пускай, мне это нравится. Чем меньше обо мне знают, тем лучше.

Мисако виновато потупилась.

— Боюсь, я тебя подвела. Рассказала ему, что мы вместе учились в Ниигате.

Сатико откинулась на спинку сиденья, устало прикрыв глаза.

— Не переживай. Я нисколько не скрываю своего прошлого, хотя и не спешу выкладывать всю подноготную, особенно таким вот раскрашенным иностранным павлинам. Воображают, будто любая японка готова по мановению их пальца валиться на спину. Ха! Сфинксом назвал, говоришь? Наверное, потому, что я не отвечаю на его звонки.

— А, понятно, — пробормотала Мисако, по-прежнему ничего не понимая.

— Там, куда мы едем, тебе больше понравится, — пообещала Сатико. — Это дом музейного торговца из Франции, у него еще такая длинная русская фамилия… Жена у него из Америки, исключительно умная женщина.

— Правда? — Мисако с уважением подняла брови. — Наверное, учительница?

Сатико расхохоталась.