Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Черт… – пробормотал он и потряс головой, – а ведь и в самом деле… что-то не в порядке…
– Да очнись ты, наконец! Вызывай милицию! – теребила я и трясла мужа. – Звони!
Назар вырвался из моих рук – он все еще соображал туго – и пристально всмотрелся:
– А это не ты… Не ты все подстроила?..
Мой бог. Я вышла замуж за параноика. Первой в Туполеве очнулась подозрительность.
– Назар! Ты что, с ума сошел?! Зачем мне тебя травить! Я валялась тут рядом с тобой!
– Валялась, – с мрачной въедливостью согласился муж – Но это еще ничего не значит…
– Да перестань ты бредить! – перебила я. – Бери телефон и звони своему генералу!
Заставить моего мужа сделать что-то поперек собственной воле – занятие практически безнадежное. Роль человека-топора Назар Савельевич исполнял лишь по собственному желанию.
– Прекрати орать, – сказал он строго. – Я сам решу, когда и кому звонить. – Повернулся спиной, дошел до своих чемоданов, застывших у порога, и, раскрыв один из них, начал копаться в боковом отделении. – Черт… Где моя зубная щетка?!
Понятно. Подобные выкрики мне хорошо известны. Их светлость берет тайм-аут и в розыске запропавших предметов приводит мысли в порядок.
Попутно покрикивая на меня.
– В ванной на полке новая лежит, – устало проговорила я.
Муж пнул ногой раскрытый чемодан – слава богу, в себя приходит и становится похожим на человека, а не на соленую кильку – и потопал к лестнице на второй этаж. Назар не чувствовал себя в цейтноте, не ощущал опасности. Это не его неделю травили кокаином, представляли всем наркоманом и душили в ванной. Он только-только одним краем прикоснулся к играм информатора и еще не понял, куда влип.
Я же все осознавала прекрасно. И пока мой мужчина не разобрался, какая чертовщина творится в его доме, собралась в привычной манере лечь грудью на амбразуры. Точнее, встать за его спиной с пистолетом в руках (или за поясом) и прикрывать до тех пор, пока он наконец неповерит. Не перестанет изображать из себя мачо, пинающего чемоданы, а соберется с мыслями и начнет обеспечивать адекватную обстоятельствам охрану.
Проводив глазами мужа, я подошла к креслу возле журнального стола, сунула руку под подушечку и… ничего не нащупала. Скинула подушечку. Пошарила в глубоких кожаных складках между подлокотниками, сиденьем и спинкой. И снова ничего не нашла.
Боясь поверить очевидному, я замерла над креслом. Пистолет из него пропал. Пока я и Туполев изображали в гостиной скульптурную композицию, кто-то вошел в гостиную и похитил пистолет.
– Анд..! – взвизгнула я, но осеклась.
– Что? – тут же раздалось в ухе.
Но говорить стало нельзя. После того как пропал пистолет с моими отпечатками и номером, зарегистрированным на Андрея, игра пошла всерьез. И пока враг не знает, что существует прикрытие, сыщик становится моей единственной защитой. Он должен оставаться неожиданностью, сюрпризом, козырным тузом в колоде. Наш дом вряд ли собираются брать штурмом, и, пока остается возможность убедить Назара вызвать наряд милиции, а не охранников, кои все под подозрением, надо сохранять спокойствие. Прикрыть его спину, стать осторожной и ждать нападения из любого угла. Пистолет пропал из этой комнаты не зря, теперь надо ждать, когда он выстрелит.
Пробежав по лестнице на второй этаж испуганной кошкой, я домчалась до косяка своей гардеробной, оставила под обзором дверь в освещенную ванную комнату, где Туполев чистил зубы, и четко сказала в темноту:
– Андрей, информатор похитил твой пистолет.
– Что?! – взорвалось в ухе.
– Да. Ты видел кого-нибудь?
– Не было никого, Софья!
– Но пистолет пропал!
– А где ты его оставила?
– В кресле у журнального стола.
– Я тебе что говорил?! – накинулся на меня сыщик. – Просматривается только одна половина гостиной! Зачем ты бегала по комнате?!
– Ну я… это…
– Что – это?!
– Испугалась! Когда Назар приехал! Ты сам почему тревогу не поднял, когда мы на полтора часа вырубились?!
– Вырубились? – опешил Андрей.
– Да! Нас усыпили коньяком!
– Да не видел я ничего в том углу! – взорвался сыщик.
– А то, что мы полтора часа молчим, тебя не насторожило?!?!
– Телевизор надо выключать, дурища!!! По ночному каналу эротику врубили, я думал, это вы пыхтите! Миритесь!
– Полтора часа?!?!
На это восклицание Андрюша ничего не ответил. Фыркнул только. Ситуацию можно было бы назвать комичной, если бы не исчезнувший пистолет.
– Что делать будем? – не тратя больше время на бесполезные упреки, спросила я.
– Теперь только одно. Заставь Туполева вызвать милицию. Пока пистолет и в самом деле не пальнул…
– Постараюсь. И вот что. Если мне вдруг понадобится твоя помощь или скрытое присутствие, я скажу – мамочки. Запомнил?
– Да. «Мамочки». Ни пуха ни пера.
– К черту, – высказалась я и отлепилась от переговорного косяка.
Пробежала мимо освещенной ванной комнаты, где Туполев плескался над умывальником, и умчалась к террасе.
Раскрыла дверь, одним прыжком подкралась к балюстраде и, свесив нос вниз, тихонько свистнула.
На слабоосвещенной лужайке поместья тут же появились две черные, стелящиеся тени. Ротвейлеры выбежали под балкон, вскинули вверх морды и застыли без лая.
– Хорошие собачки, – тихо похвалила псов и мухой, прихватив из-под кровати гантель, понеслась обратно к ванной. Спину мужа я оставила без прикрытия не более чем на полминуты, но что пережила за это время, не высказать словами!
Каждую секунду я ожидала выстрела или шума борьбы и боялась оставить беспечного Назара даже на мгновение. Мой мачо уверен в крепости стен своего дома, ему и в голову не придет озираться и ждать удара.
…Назар добривал подбородок и старательно не встречался в зеркале взглядом.
Я встала полубоком у двери – держа коридор под наблюдением, – убрала руку с гантели за спину и спросила строго:
– Кому ты сообщал о своем приезде?
– Никому, – ответил муж и опустил бритвенный станок под струю воды.
– А как добирался?
– Позвонил московскому приятелю, тот прислал машину в аэропорт, – все так же не глядя на меня, сказал Туполев.
– Ты точно не звонил никому из домашних?! Например, по дороге…
– Софья! – Назар резко вскинул голову к моему отражению. – Что за допрос?!
– Так надо, Назар. Так надо.
Мой тон не очень понравился мужу. Туполев пристально посмотрел в мои отраженные глаза и, дотянувшись до полотенца, вытянул его из кольца и начал вытираться.