схватить материальные вещи из транса. Ты, похоже, не обратил внимания, как и все остальные, но Рина и проходила сквозь дверь, и брала песок с берега.

Повисла тишина. Она рассматривала появившуюся на земле часовую стрелку, что указывала между цифрами 12 и 3, ближе к первой.

— Сейчас час ночи. Эта земля позволяет вампирам использовать их магию, это странно, — хрипло отозвалась Цилла.

— Что будет, когда мы окажемся в ковене? — Фил присел на траву. Он не знал, мягкая она или колючая, сырая от дождя или сухая. — Мы же станем…убивать людей?

— Именно, — кратко согласилась та.

Фил не смотрел на неё, сосредоточившись на свете луны.

— Учитывая тот факт, что ты не говоришь сколько тебе лет, ты должна была придумать гениальный план мести. Назвав его, к примеру, «Как убить человечество», — хрипло рассмеялся бас-гитарист.

Было видно, как сильно она не хочет заводить разговор об этом, колеблясь, она подумала:

«Если я сейчас отвечу, мы перейдëм на задушевные разговоры, поэтому — не буду»

— А что в этом плохого? — Цепеш повернулся к Цилле. — К тому же, не думаю, что до этого дойдëт. Вы, бабушка, слишком грозная.

— Я вспоминала об этом каждый день, но останавливала себя тем, что всех сверхъестественных существ истребили и не будет шанса, когда-либо восстановить ковены или вампирские кланы. А сейчас, когда убедилась, что магия сохранилась, уже да, начала придумывать как перемолоть все их кости.

— А как ты стала вампиром?

— Перебьëшься, — отрезала она, — уходя ближе к магической стене, сбегая от подростка.

Цепеш пошëл следом:

— Я понял, ты подкараулила бедного вампира в переулке, отрубила ему руку и так жадно, — он скорчил рожу, поднося клыки к правой руке, начала пить кровь, пока тот кричал от твоей великолепной молодости и с ужасом наблюдал, как твои глаза краснеют (и не от того, что ты ревела), а клыки начинают расти.

— Вот же придурок, — закатила она глаза, — как таких земля носит. Я бы тебя уже убила, не будь ты вампиром.

— Давай, детка, — поиграл тот бровями.

— Филушка, тебе заигрывать больше не с кем? Ты вроде говорил что-то про Лиру, если мне не изменяет память.

С территории ковена вышли Рина, Кир и Кассия. Волосы девушек развивались из-за слабого ветра.

Они ухмылялись, и, подойдя к вампирам, взялись за руки. Ждали, пока те сделают то же самое.

Руки Циллы были скрещены на груди, она вновь закатила глаза. Фил, глядя на это, широко улыбнулся;

— Я так люблю бесить людей.

— Вот их и беси, мне не жалко этих тварей, — и замкнула круг.

Они смотрели друг другу в глаза, одновременно опуская руки и произнося:

— Inveni, opus ire.

«Зачем нужно было браться за руки, чтобы потом их отпустить?» — не понял Фил.

«Для профилактики» — ответила Кассия.

Алексия Старцева, в отличие от близнецов- Ворожеев никогда не пыталась использовать ту магию, которую они практикуют. Огонь, вода, целительство, воздействие на разум — это было не её, несмотря на первый опыт колдовства с огнëм. Больше Старцеву завлекали растения, цветы, лес и цветочные в нëм поляны. Это началось до того, как девушка узнала, что ведьма. Родители купили дом за городом в тихом, практически в безлюдном месте, но из которого в любой момент можно было выехать в город.

Никого не было дома. Ни Ворожеи, ни Фил, ни Адриан не согласились на предложение пойти в лес вместе с ней, да ей и не было это нужно. Алексия чувствовала в нëм уединение, слышала пение птиц, мгновенно находила нужные ей растения, не блуждала, не натыкалась на коряги. Лес пропускал и отпускал её, зная, что она ещё вернëтся.

Осень. В Калининграде полынь растëт до октября включительно. Старцеву чуть не хватил инфаркт, когда полынь закончилась. Она полезла в её старую тетрадь, давно покрытую пылью узнав, что у неё ещё есть время засушить её.

Ведьма уже насобирала корзину, услышав позади себя треск сломанной ветки и шуршание настолько ярких красно-жëлтых листьев, что, можно было подумать, как гуашью их разрисовал какой-нибудь художник и по совместительству мудрый волшебник, дав краске дар никогда не смываться.

Алексия вздрогнула, резко обернувшись назад. Она увидела парня и девушку, брата и сестру. Как именно она определила степень их родства? Слепой не заметит! Парень и девушка были одинаково окрашены — в голубой, оставляя нетронутыми тëмные корни волнистых волос. Вот только озадачило Лекси то, что были эти волосы влажными, даже сырыми. Никаких водоëмов в этом лесу не было. Кроме того, подростки были обладателями одинаковых миндалевидных карих глаз, носа с горбинкой, румяной кожи, тонких губ, прямых бровей и носов. Не то что Ворожеи, у которых были отличия во внешности. Лекси уже начала представлять, что если парню нарастить волосы и грудь, что у его сестры была не меньше третьего размера при предполагаемом возрасте в 18 лет, а девушке её наоборот убрать и обрезать её длинные волосы под мальчика, то они станут друг другом. Перестав разглядывать их лица, ведьма перевела взгляд на магию, перелевающуюся в них. Ярко-синюю магию, связанную узлами.

Девушка, одетая в облегающее длинное голубое платье, что украшала свисающая с её шеи синяя подвеска-маятник, разглядывала Старцеву с ног до головы, шепча брату:

— Как думаешь…?

— Не знаю, — в миг ответил тот, переводя взгляд с её рук (у Лекси это было главным сосредоточением магии) на корзинку полыни.

— Аааа, — протянула она.

— Не думаю, — не дождавшись вопроса ответил он.

Закатив глаза, девушка подошла к художнице на шаг ближе, протягивая руку:

— Я Мариана, а это мой младший брат — Мариан.

— До чего оригинально, — со скептицизмом осмотрела та руку колдуньи с длинными накрашенными чëрным лаком ногтями.

Мариана рассмеялась. Её смех был похож на журчание ручья.

«До чего мы приличные» — вспомнила Лекси ржание Рины.

Собеседница не опускала руки и произнесла:

— Да и внешность у нас не самая оригинальная.

— Видно.

— Ты же прекрачно поняла кто мы, правда? А ты сама морская или лесная ведьма?

— Понятия не имею, вероятно, лесная. Как вообще это определить?

— Это понятно из того, какая стихия тебе по душе и какой легче управлять.

Брат с сестрой переглянулись, вздохнув и переведя взгляд друг от друга на лес.

— Меня зовут Лекси, — наконец поздоровалась та, видя, как руку Марианы начинает трясти.

Девушка ухмыльнулась. Её вторую руку схватил брат. На их шеях висели одинаковые подвеска, начавшие сиять. Сияние становилось будто неоновым. Голова заболела. Раскалывалась. Живот скрутило. Похожее она чувствовала лишь однажды, во время поездки на чëрное море. Она нахлебалась грязной